Духовный символизм Ф. М. Достоевского

Приведенные примеры визуальной веры тем более удивительны, что в Евангелии вера от зрения не ценится высоко.

Апостолу Фоме, который отказался уверовать, если не увидит, Иисус Христос говорит: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие» (Ин. 20: 29). Здесь вера от зрения противопоставляется вере вне видения. Ап. Павел дает такое определение веры: «Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (Евр. 11: 1). Во Втором послании к Коринфянам Павел, противопоставляя веру и видение в связи с учением о внешнем и внутреннем человеке говорит: «…ибо мы ходим верою, а не видением…» (2 Кор. 5: 7).

Вместе с тем, Христос творит многие знамения, призывая тем самым к вере. Другими словами, вера от зрения не отвергается, только ее качество гораздо ниже от веры как таковой, от веры в невидимое. Как это понимать? Св. Игнатий Брянчанинов, ссылаясь на св. Симеона Нового Богослова, учит о трех верах – естественной, деятельной и благодатной. Вот что пишет о естественной вере св. Симеон: «Для того, чтобы обрести веру и веровать словам Божиим, нет никакого возбраняющего препятствия. По этой причине, если от всей души захотим обрести веру, то обретаем ее немедленно, без всякого труда: потому что вера есть дар Всеблагого Бога, дарованный нашему естеству; мы имеем его в зависимости от произволения нашего, – имеем, когда захотим» (Игнатий (Брянчанинов), 2014, Творения, т. 3, 13). Святитель Игнатий добавляет: «Эту веру естественную, которою мы можем уверовать в Бога, должно отличать от веры деятельной, являющейся в душе от исполнения евангельских заповедей, и от веры живой, изливаемой в сердце Святым Духом. Уверовать в Бога и во Евангелие могут все; деятельную веру стяжавают подвижники Христовы; живая вера есть дар Божий, достояние одних Святых Божиих» [Игнатий (Брянчанинов), 2014, Творения, т. 3, 13–14].

Вера естественная, начальная, это и есть вера от зрения, вера-возведение, вера, требующая знамений. Вот как ее характеризует тот же святитель Игнатий: «Знамения были наиболее предназначены для убеждения и приведения к вере людей чувственных, занятых попечениями мира. <…> Уверовавшие по причине знамений составляли низший разряд верующих во Христа» [Игнатий (Брянчанинов), 2014, Творения, т. 3, 280]. И если естественная вера желает видеть Христа в его земной славе слов и дел, то живая, благодатная вера духовным оком видит Христа преображенного, воскресшего: «Живая вера как бы видит Христа. Для взоров ее христианство, пребывая тайною, делается открытым; пребывая непостижимым, оно – ясно, понятно, не закрыто уже густою непроницаемою завесою, которой оно закрыто от веры мертвой» [Игнатий (Брянчанинов), 2014, Творения, т. 3, 296].

Рост визуальности в связи с верой в западном христианстве, стремление стать участником, очевидцем земной жизни Христа свидетельствуют о том, что такая вера, начальная, естественная, стала нормой, то есть стала восприниматься не как начальная форма веры, а вера как таковая. И связано это было с известными изменениями в вероучении западного христианства, когда в начале XI века папа Сергий IV произносит в проповеди, а папа Бенедикт VIII включает в Символ веры прибавку «и от Сына» (filioque).

Богословский аспект проблемы выходит за рамки нашего исследования, но важно понимать суть того глобального сдвига, что обозначился в христианском мире Запада введением филиокве. Крупнейший православный богослов XX Вл. Лосский так оценивает этот поистине глобальный сдвиг, произошедший в западном христианстве: «Догмат «Филиокве» вводит бога философов и ученых в лоно Бога Живого и замещает им «Бога сокрытого, который мрак соделал покровом своим» <…>. Непостижимая сущность Отца, Сына и Духа Святого получает положительную, определяющую ее квалификацию. Она становится объектом вполне «естественного» богословия: это «вообще Бог», который может быть и Богом Декарта, и Богом Лейбница, и – как знать? – может быть даже и Богом Вольтера и дехристианизированных деистов XVIII века» [Лосский, 2006, 624]. Это новшество со временем породило триадологию, принципиально отличающуюся от православной: «Если в первом случае (богословие филиоквизма. – С.Ш.) вера ищет уразумения, чтобы перенести Откровение в сферу философии, то во втором (православная триадология) – уразумение устремляется к реальностям веры, чтобы преобразиться во все большем и большем раскрытии себя навстречу тайнам Откровения» [Лосский, 2006, 616].