Дурной глаз

Хотя Сакуре и нечасто приходилось вызывать неотложку, она никогда прежде не сталкивалась с подобными автоматическими ответами и сомневалась, что они вообще предусмотрены при звонках в «скорую». Ужас сжал её горло, как аллергия – горло Ильи, и тут Джек, про которого Сакура успела забыть, начал кричать. Она выронила мобильник. Джек кричал и кричал, прерываясь только за тем, чтобы глотнуть воздуха.

Она не хотела, но побежала на его нарастающий – с «А-а, а-а-а!» до «АААА!!!» – рёв. Вынуждена была.

Лучше бы она не делала этого.

Шатаясь, Джек брёл по коридору. Сакура не сразу сообразила, что происходит с его лицом. Какая-то чёрная, похожая на сочного тарантула штука присосалась к его подбородку, и из-под её «лапок» обильно сочилась кровь. Обжигающие брызги попадали на стены, отмечая путь Джека от ванной. Тарантул или нет, оно поедало лицо Джека. И, поедая, росло.

Его чёртова родинка. Несмотря на трансформацию, Сакура узнала её – ну просто вечер озарений. Окружающие считали эту родинку отталкивающей. Видели бы они её сейчас.

– АААОХ! – голосил Джек, мотая головой с тяжелеющей, теряющей формой щекой. Ещё больше крови брызнуло на стену. Он сделал усилие, чтобы посмотреть на Сакуру, и в его глазах за пеленой агонии она разглядела узнавание. Это было хуже всего. Она попятилась, не в силах оторваться от зрелища, загипнотизированная им.

Прогрызая кожу, родинка ухватила Джека за губу одним из своих отростков и запустила его в рот. Джек остановился. Его руки взметнулись вверх, коснулись чёрной твари и беспомощно опали. Затем Джек закашлялся. Его щека растворялась под родимым пятном, а оно всё разрасталось и разрасталось. Волосы на виске Джека зашевелились, когда тварь пустила корни в его шевелюру. Как жидкий пластилин, тварь растекалась, облепляла правую сторону его лица, раздвигала отмеченные кровью границы здоровой плоти, и из центра вязкой пульсирующей опухоли, как из жерла вулкана на Сакуру вытаращился выпученный, уцелевший – пока что – глаз.

Глаз, из которого так и не уходило узнавание.

Она попятилась, и Джек двинулся к ней, отвечая на каждый её шаг своим.

– Вика, – сумел произнести он. Затем его горло наполнилось свистом, как слив в раковине, когда в него уходит вода, и изо рта выплеснулась тугая струя крови – на пол, на его рубашку. Но, по крайней мере, он перестал кричать. И говорить.

Гипноз спал. Сакура развернулась, чтобы бежать, не желая видеть, как Джек окончательно исчезнет под складками этой чёрной вязкой дряни – и врезалась в Серого, который всё это время наблюдал за происходящим. Ничего осмысленного не было в выражении его лица, словно мозг Серого находился на каком-то спутнике Юпитера, а то, что Серый не прекращал жевать, только усиливало впечатление.

– Тебе бы тож попробовать, – сказал он, чавкая. – Это как бы не больно. Тебе понравится.

И он протянул ей свою культю с вечно отрастающими, как у Дэдпула, пальцами.

Сакура оттолкнула его с дороги и вбежала в зал, где Илья на полу отплясывал лежачую чечётку.

– Это всё твоя идея, Илья! – заорала она, чувствуя ярость, слепящую, как ядерный взрыв. – Это что, блядь, по-твоему, весело?! – Забыв, что поначалу действительно было весело – в том числе, ей. – Что мне со всем этим делать?!

Шея Ильи превратилась в перекачанный футбольный мяч. Заострённый язык, точно дразнясь, вывалился из мокрого рта на длину, которую в иной ситуации Сакура сочла бы невероятной. В его хрипе ей почудились слова.

– Да? – наклонилась она к нему. Из её глаз хлынули непрошенные слёзы. – Что?!

– Ф – физдетс, – просипел Илья последнее осмысленное слово, сказанное им на планете Земля. Чечётка ускорилась. Он принялся колотиться головой об пол, с каждым ударом выкашливая шершавые стоны. Пушистики, которые прятались под столом, поползли к нему, оставляя на полу болотистые полосы. Сакура отпрянула, замахнулась на них, но те ответили шипением и не подумали остановиться. Они почти добрались до него, когда Илья вскину руку. Не конвульсия – осознанный жест, побуждающий Сакуру обернуться.

Илья указывал на компьютер. Буквы на странице сайта «Транстемпоральной службы» были достаточно крупными, чтобы Сакура со своего места могла прочесть последний заказ Ильи.

Ох, ей бы заметить это раньше!

ОСОБАЯ ДОСТАВКА ДЛЯ ВСЕЙ КОМПАНИИ! – кричала надпись на экране. Над буквами был год, и тут она сощурилась, чтобы разобрать. 2317-й. Последний год из списка доступных. И в нижней части экрана – ОПЛАЧЕНО. ВАШ ЗАКАЗ ПРИНЯТ! BON APPETIT! Алыми буквами.

На возникшей перед её мысленным взором картинке – которая была ничем иным, как воспоминанием – Илья растопыривал пальцы и выкрикивал: «Пять минут».

Когда был сделан заказ?

И сколько времени у неё в запасе?

Неизвестно, но его явно не стоило тратить на то, чтобы торчать тут и гадать. Она рванула из комнаты, в которой затихал Илья и две гадины воссели на его груди пучеглазыми, причмокивающими комками грязи.