Дурной глаз

И всё же… Было что-то странное в том, что Горак – настоящее это имя или нет – явился на встречу сам. Что-то неправильное. Если на то пошло, всё теперь казалось неправильным – и неслучайным – с самого начала. Они познакомились три дня назад в уличном ресторанчике (Ян вспомнил, что знакомство инициировал Горак: спросил прикурить и уточнил, не чех ли Ян, а дальше разговор завязался, чему очень способствовали шесть выпитых за вечер кружек пива). Горак ему приглянулся, пусть сейчас это и казалось невероятным. Вчера Горак предложил Яну подняться на гору Утлиберг. Новый приятель, казалось, был крайне удивлён, узнав, что за неделю пребывания в Швейцарии Ян ни разу не побывал на вершине. «Оттуда можно сделать восхитительные снимки Цюриха», – живописал Горак. Он был уже в курсе увлечения Яна пейзажной фотографией. Ян сам разболтал ему после первой кружки пива в том ресторанчике.

Итак, посредник явился сам, а не прислал записку, составленную из вырезанных газетных букв, как это делают похитители в фильмах, и не направил видеофайл по «левой» электронной почте. Почему он не боялся последствий? Сбрей он усы, отрасти бороду – Ян узнал бы его из сотен, а то и тысяч случайных знакомых, с которыми его сталкивала жизнь. Он узнал бы его из семи миллиардов людей, обитающих на планете Земля. Эти блекло-пуговичные стальные глаза ожившего механизма. Эти Г-образные русла складок возле рта. Этот чудовищный парфюм.

Горак – или «Горак» – покачал головой. Его голова отбрасывала на землю тень, напоминающую заходящий на посадку миниатюрный НЛО.

– Отпустят вашу дочь или нет, зависит от вас. От вас, – подчеркнул он, – но не от ваших денег. У тех, кого я представляю, денег достаточно, чтобы купить страну-другую из числа государств четвёртого мира. Или даже третьего. Порой так и происходит. – Последнее было произнесено будничным тоном. – Чтоб вы понимали: если вы решите обратиться в швейцарскую полицию, славящуюся своей неподкупностью, я выйду из участка быстрее, чем вы успеете сказать: «ракле». Правда, в этом случае свою дочь вы больше не увидите. Я не рисуюсь и не выдумываю, когда говорю о наших возможностях, иначе не стал бы знакомиться с вами, сообщать всё лично и вообще светиться. Я просто обозначаю… как это по-русски? Правила игры, наверное. Так? Правила игры.

– Тогда что вам нужно от меня?

Горак театрально устремил взгляд вдаль, на синеющие в лёгкой дымке линии соседних гор.

– Этим миром движут две силы: любовь и страх. Вам придётся выбрать одну из сторон. У всех нас есть страхи, пан Макаров. Назовите мне свой.

– Мой страх? – Ян оказался способен на усмешку, кривую и диковатую, но всё же. – Что за вопрос такой? Моя дочь у вас, а ты… вы спрашиваете, чего я боюсь. Как по-вашему? Не это должно меня пугать больше всего?!

– Вы не поняли. Я спрашиваю, чего вы в принципе боитесь. – Горак развёл руки в неопределённом жесте, словно собирался обнять Яна. – Не сейчас. В целом.

Ян заморгал.

– Высоты, – ответил за него Горак, и Ян заморгал сильнее. Горак попал в точку.

– Как…

Горак нетерпеливо отмахнулся: неважно, мол; но Ян обнаружил, что не может отделаться от этого вопроса так легко. Лучше было зациклиться на этой загадке, чем…

Акрофобия не была его тайной, но и не той особенностью, которую выставляешь напоказ. Она просто была, как непрорезавшийся зуб мудрости или трещина на смартфоне. И Ян точно знал, что не обсуждал акрофобию с Гораком. Тогда как он мог узнать?

– Вы боитесь высоты, именно потому вы до сих пор не побывали в этом дивном месте, – продолжил Горак. – Но вы обожаете природу и природную съёмку, вот почему вы согласились прийти сюда. Я знал, что согласитесь. Страсть… любовь, если хотите, сильнее страха. Зная это, человеком очень легко манипулировать. Зная… как там по-русски, рычаги? Да, нужные рычаги.

– Мрази, – не сдержался Ян. Вряд ли говорить такое было разумным, но он понимал, что свихнётся, если промолчит. Это был какой-никакой выход чувствам, рвущимся наружу.

Откуда же они узнали?

– Да, я боюсь высоты, – признался он. Если забыть об обстоятельствах, он ощущал бы себя вполне комфортно, здесь, на скамейке. Даже у края вершины – склоны горы были достаточно пологими, чтобы открывающиеся пространства не вызывали у него страха. В панику его бросали именно что резкие перепады в геометрии поверхностей, их крутизна, обрывы. Например, к краю небоскрёба он и близко бы не подошёл, каким бы высоким ни было ограждение. – А какое ваше дело?

Внезапно он вспомнил.

Его блог в Инстаграме. Поездка в Мюнхен.