Дурной глаз

– Когда ты не ограничен в средствах, банальные развлечения уже не доставляют такого удовольствия. Мои представляемые – люди азартные, но скучающие, – продолжал тем временем человек с глазами-точками. – Их страсти просты, но фантазия оставляет желать лучшего. Для их увеселения и существуем мы. Сценаристы, режиссёры и исполнители, три в одном. Для сильных мира сего мы придумываем и воплощаем в жизнь такие забавы, что знай о них конспирологи – обалдели бы. И хорошо, что они не знают. Намекну лишь, что порой на кону оказываются целые территории. Мои представляемые обожают делать ставки. Для них это всё игра, азарт, адреналин, но для нас… для меня – способ постичь природу человека. И природа эта, – тут Горак наморщил лоб в гримасе пренебрежительного разочарования, – природа эта так себе. Бог, существуй он на самом деле, умер бы, когда понял.

Горак говорил, и его глаза разгорались, даже цвет их из блекло-стального стал сапфировым. А Ян всё не мог перестать обдумывать догадку.

Год назад он побывал на вершине мюнхенской телебашни. Говорили, что в ясную погоду с неё можно разглядеть Альпы, но в тот день погода выдалась капризной и ветреной, поэтому с верхнего яруса – того, что был застеклён – Ян не разглядел почти ничего. Он решил подняться на открытую платформу, располагавшуюся над застеклённым этажом. Ограждение там было выше человеческого роста, но не настолько, чтобы он дерзнул задержаться у края подольше – сунулся вперёд и сразу отпрянул, когда пустота, раздвинув ставшие в миг иллюзорными и ненадёжными прутья, устремилась навстречу, затягивая его, как огромный космический пылесос. Выл ветер. Яну казалось, что бетонное основание платформы начинает крениться. Несмотря на это, он поднялся на третью платформу, самую верхнюю и самую открытую из всех.

Ему хватило пары секунд, секундой больше – и он улетел бы за край, так ему казалось. Ветер вцепился в его куртку, надул капюшон, как парус, потянул к ограде, которая здесь была всего-то чуть выше пояса. Хохочущие китайские туристы, упираясь в неё спинами, делали селфи. Полуприсев, на окостенелых ногах, боком, как краб, Ян ретировался на безопасный застеклённый этаж.

Свою встречу с бездной он описал в своём Инста, где завёл аккаунт вскоре после того, как обзавёлся своей первой камерой. Это тоже была Fuji, подарок бывших коллег перед его отъездом из России. Когда он делал пост, произошедшее казалось рисковым, будоражащим и забавным. Пост собрал почти четыреста лайков. Его страница в Инстаграм была открытой. Прочесть мог каждый.

И похоже, её прочли те, кому не следовало.

Все эти воспоминания пронеслись в голове Яна за время короткое, как щелчок пальцами.

– Переходите уже к сути, – оборвал он Горака, и взор собеседника разом погас, лицо обмякло, уголки губ и усов опустились вниз.

– Скучный вы человек, пан Макаров, – вздохнул Горак и махнул рукой в сторону площадки поодаль. Там стальным перстом, поднимающимся над зонтиками кафе, указывала в небо смотровая башня. – Смотровая башня, – подтвердил он, когда Ян проследил взглядом за его рукой. – Высота тридцать метров. Вот условие: поднимитесь на неё и прыгните вниз. После этого я сделаю звонок и вашу девочку отпустят. Привезут в безопасное место и дадут денег на дорогу. Или оставайтесь сидеть на скамейке и больше никогда не увидите вашу дочь. Жизнь за жизнь. Страх за любовь. Таково условие пари. Мой прежний звонок запустил отсчёт. У вас осталось… – Горак оттянул рукав рубашки, скрывающий часы – швейцарские, конечно, – сорок девять минут.

– Что это за бред? – Страх Яна, на короткое время вытесненный ненавистью, вернулся; колоссальный ужас, раздавивший его, как башмак жука – с хрустом. Ему показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Может, и потерял. Фигура Горака двоилась, отбрасывала раздвоенные тени-языки. – Ты сумасшедший.

Лицо Горака приняло скорбное выражение «слышу-это-не-впервые».

– Я тебя убью, – добавил Ян.

Вместо возражений Горак откинулся на спинку скамьи, сложил руки на животе и заговорил почти мечтательно:

– В прошлом году я имел дело с семьёй азиатов. Пожилая женщина и сын. Небогатая семья, еле сводила концы с концами. Жили они в настоящей дыре: и дом, и район, и город, да и страна – всё дыра. Молодой человек перебивался случайными заработками, чтобы собрать на обучение в местном университете. Женщина страдала глухотой. Одним словом, подходили нам идеально, и мы взяли их в… разработку. – «Разработка», с вопросительными интонациями, как будто Горак не был уверен в правильности слова. – Предложили сыну десять миллионов долларов за то, чтобы он без всяких объяснений до потери сознания избил свою мать. Дали час на раздумье. Он тоже грозился меня убить… – Горак печально улыбнулся. – Насколько знаю, сейчас он учится в Гарварде.

– Большинство людей хорошие, – сказал Ян, но не услышал веры в своём голосе. – То, что вы творите, омерзительно.