Дурной глаз

Как скоро её найдут? Он оставил мусорам столько загадок. Как, например, объяснят они, почему толчок в пятом номере разорван, будто в него засунули динамитную шашку, а края трубы развернулись лепестками металлического цветка?

С телом Лизки им будет попроще. Он держал её башкой в унитазе, смывая и смывая воду, а Лизка всё трепыхалась, и когда ему надоело, треснул её о дно лицом со всей дури, другой раз, третий, и, вновь нажав на смыв, смотрел, как забитое очко заполняется водой, подкрашенной кровью.

Он выкинул опустевшую бутылку в окно. Жарковато. Внимательно всмотрелся в своё отражение в зеркальце. Увидел щёки, свисающие, как пустые карманы. Складчатые рыхлые морщины, избороздившие лоб. Фиолетовые круги вокруг лихорадочно блестящих глаз, в уголках которых засохла коричневая грязь.

– А и пусть, – произнёс он скрипуче. Его нижняя губа треснула, и на ней выступила прозрачная вязкая капелька, которую он машинально слизнул. – Я выбрался. Это главное. И почему бы мне не поехать, к примеру, в Сочи? Там жарко, но зато там целое море воды.

А ещё там супруга толстяка. Почему бы толстяку ею не поделиться? Он ведь спал с его женой? Поэтому всё честно.

Рассуждая так, он завёл машину и выкатил на пустующую утреннюю трассу. На скособоченном лице, его и не его, замерла улыбка.

Услышат ли менты шум в трубах, гадал он, разгоняя «субару». А если да, разберёт ли кто-то из них человеческую речь?

Один голос или два?

Хороший вопрос.

Он включил радио, услышал старый добрый шансон – хоть вкус у бывшего хозяина авто был, что надо – и покатил на юг, где в ожидании его изнывал и плавился под солнцем город-курорт.

В конце концов, он заслужил отдых.

Седой Народец.

июль

Что-то разбудило его.

Некое неуловимое изменение в пространстве комнаты, возможно, звук проезжающей снаружи машины, или сквозняком потянуло, или на табло электронных часов 02:11 сменилось на 02:12. Подумав, он пришёл к выводу, что его сон не могло нарушить ни одно из этих событий. Он всегда спал чутко, но эти явления были слишком обыденными, чтобы подсознание на них среагировало.

Тогда Игнат Веденеев насторожился.

Он повернулся на правый бок, тихонько, чтобы не разбудить жену, и убедился, что предосторожность излишня. Лия сидела на кровати, обхватив руками притянутые к груди ноги. Её глаза были широко открыты. Мелкий дождь суетливо выстукивал по оконному стеклу послание морзянкой. На мгновение Игнат решил, что его сон продолжается. Чтобы убедиться в обратном, он высвободил руку из-под одеяла, коснулся голой спины Лии и почувствовал под пальцами дрожь.

– Дорогуш, ты нормально?

Она молчала.

Игнат проследил за направлением её взгляда. Тот упирался в абстрактную скульптуру, скрючившуюся на книжной полке – какой-то испещрённый зигзагами диск из чёрного камня с отверстием выше центра. Подарок свояченицы на их деревянную свадьбу. Лие такие штуки нравились, а мнение Игната старшая сестра жены, как обычно, в расчёт не взяла.

Он сел рядом, приобнял Лию, прижал её к себе.

– Чего ты?

– На меня кто-то смотрел, – произнесла она монотонно, одними губами.

Игнат обнял её крепче… возможно, даже слишком. Лия мучительно вздохнула.

– Тебе кошмар приснился, – шепнул он ей на ухо.

– Я не спала, – всё так же ровно откликнулась Лия.

– Значит, воображение разыгралось. – В их крошечной семье такая штука, как воображение, была по её части.

Он взял жену за руку. Её ладонь оказалась ледяной, будто она недавно разбирала продукты в морозильнике.

– Мне от этой скульптуры тоже неуютно делается. Что ты только в них находишь?

– Скульптура ни при чём. – Лия, наконец, повернула лицо к нему. Игнат убедился, что лунатическое выражение, которое его, признаться, слегка пугало, ушло из её глаз. У него отлегло от сердца.

– Так, – решил он. – Есть лишь один способ тебя успокоить.

– Не надо, – встрепенулась Лия, но он уже выбрался из постели и включил потолочный светильник. Лия заслонила лицо руками.

– Убирайся, привидение! – голосом плохого театрального актёра воскликнул Игнат. – Изыди! Вот, Лия, я его прогнал. Никого нет. Привидение свалило, оставив одни труселя. – Он поднял с пола свои «боксёры» и продемонстрировал жене.

Лия выглянула из-под пальцев одним глазом.

– Да, – согласилась она. – Никого нет. Но был. Там. – Она махнула рукой перед собой. – Кто-то за мной наблюдал.

Игнат развеселился.

– Ты как ребёнок, который ночью зовёт родителей, чтобы те прогнали из-под кровати бабайку, – сказал он. – Маленькая ты моя девчоночка.

Она убрала руку от лица и слабо улыбнулась, больше из вежливости, в знак того, что оценила усилия мужа её успокоить.

– Теперь мы можем спать? – Он погасил свет и вернулся под одеяло. – Или, если хочешь, можем ещё пошалить. Я, кажется, снова в деле. Точно! Одно чудовище осталось. Оно достаточно большое, но совсем не страшное, и хочет с тобой… пообщаться поплотнее!

Он приподнялся на локте и поцеловал Лию в плечо. Она снова взглянула на него. Её глаза, днём зелёные, сейчас приобрели смоляной цвет.