Душа без признаков жизни

Во тьме рощи проплывали голубые силуэты. Наставница велела не смотреть на сияющие фантомы и поведала о том, кто они. Невернувшиеся души. Бедняги остались заточены на родных планетах в виде призраков. Стаса эта история покоробила. Если Атрикс погибнет в его теле, есть риск стать летающим сгустком.

«Здоровые» души — обитают внутри кислотно-зеленых деревьев, перешептываются сучками и качаются в порыве холодного ветра.

Стас нагнулся и почесал ногу. Кто-то грыз его за лодыжки, а в темноте злодеев не разглядеть. Блохи? Либо паразиты и после смерти до людей добрались, либо это чья-то шутка: в Обители вообще любят издеваться друг над другом.

«Сумрачное местечко... — подумал Стас морщась — Еще и пешком ковыляем».

Плато манов, наверное, размером с Японию, а червоточину создать нельзя. По словам Лилиджой, магическая сила асуров блокируется в этом дистрикте, так что у Стаса ныли ноги. Зубы отбивали чечетку. Пальцы коченели. Дождь пропитал одежду: мокрая ткань липла к телу. Чувство — наимерзейшее! Будто из проруби вылез. Но делать было нечего. И они всё шли и шли, поглядывая на огонек-путеводитель — это крохотное солнце вело к Андриану, иногда превращалось в карту. Его преподнес Кастивиль (в качестве извинений, видите ли), но компанию в походе не составил.

Стас остановился у озера и взглянул на свое отражение. Приосанился. Мокрые штаны обтянули ноги. Две «патлы» прилипли к вискам и лезли в рот. Ботинки почти развалились. Он решил, что похож на придурка, и побрел дальше.

Вдоль ноги юркнула дрожь. Что-то пушистое коснулось оголенного участка ступни. Стас опустил голову. Под подошвой кувыркалась цветастая щетка для пыли. Нет, волосатая змея. Такие убирают мусор по всей Обители.

— Убери с меня свой жирный обрубок! — запищала щетка с глазами стрекозы.

— Эта хрень говорящая?

Стас отпрыгнул, поскользнулся на ослизлых камнях и упал в траву, затем почувствовал, что в затылок бьет недовольный взгляд наставницы.

— Ходят тут, как у себя дома, — бурчала щетка, скрываясь в зарослях. — Плато создано не для экскурсий!

— Да? А ты создан, чтобы блёвань с земли подтирать, вот и заткнись! — закричал Стас вслед.

Он пнул ногой камень, на котором поскользнулся и скорчился от боли. Задышал, как разъяренный бык.

«Походу палец сломал», — подумал Стас и снял ботинок, чтобы проверить.

Палец пульсировал.

— Та сколько ж нам еще идти?!

— Нисколько. Мы на месте, — подбодрила Лилиджой. — Пора сворачивать в лес. Дерево, в котором живет зачаток души Андриана совсем рядом.

Наставница помогла обрадованному Стасу подняться.

Когда они завернули в малахитовую рощу, огонек заскворчал, словно масло на сковороде.

— Слушай, хотел узнать… Вот найдем мы Андриана, а потом… потом мы можем поискать душу моей земной матери?

На стволах щелкали лапами оранжевые сколопендры. Их количество ужасно беспокоило Стаса, а еще больше — их длина. Они размером с ногу, что ли? Во тьме не разглядеть, но очертания устрашающие.

Лилиджой ответила севшим голосом:

— Зачем?

— Я должен кое-что узнать.

— Стас, я прекрасно понимаю, о чем ты хочешь узнать. Но зачатки душ не разговаривают. И… она не скажет тебе, убивал Дан ее или нет. Почему бы тебе не поговорить со своим отцом?

Фиалковые радужки блестели в свете звезд. Синие волосы лентами разлетались на ветру. Лицо серьезное, и безумно ей идет, привлекает. Говорят, улыбка украшает людей, но только не Лилиджой — ее красота в задумчивости. С другой стороны, сейчас эта гримаса раздражает, потому что в мыслях шепчет фраза «Она знает. Знает и не говорит», хотя на самом деле наставница почти всегда такая.

— И он, конечно, скажет правду, — ответил Стас сарказмом. — Я хочу с ней увидеться, но ты упорно запрещаешь! Ответь хоть: жива она или нет?

— Ты обязательно узнаешь, когда вернешься, но… не сейчас.

— Почему?! — заорал Стас.

Деревья зашуршали ветками.

Ухнуло несколько сов.

Стас вырвал у Лилиджой огонек-путеводитель и отступил на два шага.

— Я никуда не пойду, пока не скажешь!

Гнев расплавил щеки. Наставница молчала. Выразительно. Долго. Пока Стас не вскрикнул. Пламя укусило кожу. Лес озарила вспышка, и Стас схватился за разрезанные светом глаза — они невыносимо защипали. Лилиджой подскочила и вырвала жгучий комок из его пальцев, после чего развернулась на каблуках и направилась дальше, но, сделав шагов пятнадцать, — остановилась.

— Это он… — прошептала она и поднесла огонек к дереву.

Кора затрещала, когда Лилиджой открыла желтый пузырек, обмакнула пальцы и начертила на стволе знак Прародителей. С ее уст сорвались слова на неизвестном языке. И вмиг дерево превратилось в теплый туман, завихрилось золотым сгустком и уплотнилось в фигуру Андриана — совсем голую.

Стас закатил глаза.

— Ну… и? Что-нибудь, кроме его шланга, ты видишь?

Лилиджой цыкнула.

Золотистый туман распух, как мокрая мочалка, и лопнул. Световая волна — прокатилась по чащобе. Андриана расплылся, его фигура начала трансформироваться: то в Марка, то снова в него самого, то в собаку; и вспыхивала разными цветами. Золотой. Голубой. Красный. На красном — наставница ахнула.