Душа Японии

Порядок или смуты в нации, — пишет он, — не падают с неба и не вырастают из земли, а порождаются народным характером. Там, где народ руководствуется социальным чувством, порядок обеспечен; где преобладают личные интересы — распадение неизбежно. Социальные пути те, которые ведут к строгому исполнению своего долга; где они преобладают, там царит мир и благоденствие в семье, обществе, во всей нации. Личные соображения основаны на эгоистических побуждениях; там, где они преобладают, неминуемы смуты и катастрофы. Долг члена семьи — заботиться о благоденствии всей семьи; долг члена нации — работать на благо нации. Кто относится к семейным обязанностям со всем надлежащим семье интересом и к национальным обязанностям со всем следуемым нации интересом, тот исполняет свой долг и руководствуется общими интересами. Если же мы национальные нужды подчиняем лишь своим тесным семейным нуждам, то мы под влиянием эгоистических побуждений удаляемся от прямого пути долга. Эгоизм — общечеловеческое свойство; но кто отдается ему всецело, тот уподобляется зверю. Поэтому мудрецы, проповедующие принципы добродетели, благопристойности, справедливости и нравственности, благотворно противодействуют эгоизму и поощряют общественные чувства.

Мы знаем о западной цивилизации, что она сотни лет боролась среди смуты и беспорядков, чтобы в конце концов достигнуть чего-то вроде благоустройства; но и это благоустройство при постоянном росте человеческого честолюбия будет подвержено вечному колебанию и смутам, потому что оно построено не на прочном фундаменте, не на естественном различии между монархом и подданными, между родителями и детьми со всеми связанными с этим обязанностями и правами.

Эта система, которая приходится так по душе честолюбцам, конечно, поощряется известным классом японских политиков. Для поверхностного наблюдателя общественный строй Запада, конечно, очень привлекателен: он издавна является результатом свободного развития человеческих желаний, и цель его — высшая ступень роскоши и благоденствия. Короче говоря: существующие условия на Западе основаны на необузданном проявлении человеческого эгоизма и достижимы лишь тогда, когда этому эгоизму дана неограниченная свобода. На социальные перевороты на Западе мало обращают внимание, но они-то и являются одновременно и причиной, и следствием существующих неблагоприятных условий... Хотят ли японцы, столь увлеченные Западом, чтобы история их народа пошла по тому же пути? Неужели они хотят, чтобы их страна стала новым полем опыта для западной цивилизации?

На Востоке правление основано издавна на доброжелательности; оно постоянно имеет в виду счастье и благополучие народа. Там неизвестно политическое воззрение, которое стремилось бы к развитию интеллектуальных сил с целью эксплуатации малых и неведующих. Наш народ живет преимущественно работою рук своих; при всем старании он заработает только самое необходимое для ежедневных потребностей, — в среднем приблизительно 20 сен в день. Тут и речи быть не может о богатой одежде, о роскошном жилище, тут нет надежды на приобретение высоких должностей, чинов, почестей. Чем же провинились эти бедные люди, что им заказаны пути к благам западной культуры? Говорят, будто у них нет «желания» улучшить свои жизненные условия. Это неверно. «Желания» у них есть, но природа ограничила их способность удовлетворять эти желания; ограничивает их и человеческий долг и предел физической работоспособности.

Они достигают лишь того, чего позволяет им их положение. Лучшие плоды их трудов принадлежат богачам, худшие остаются в их распоряжении. А между тем в человеческом обществе нет ничего, что не родилось бы трудом. Для удовлетворения потребностей одного привыкшего к роскоши человека нужен труд в поте лица тысячи других. Чудовищно то, что люди, под влиянием цивилизации развившие свое стремление к роскоши и удовлетворяющие их трудом других, забывают, чем они обязаны труженику, и не видят в нем своего ближнего. По западным понятиям, плоды цивилизации зреют лишь для людей «с широкими потребностями», цивилизация не служит всему народу, она лишь поощряет состязание честолюбцев для достижения их целей. Что форма западной культуры вредит порядку и миру, видят и слышат те, чьи очи и уши открыты. Страшно представить себе, какая будущность ожидала бы Японию при такой системе. — Система, основанная на принципе, что этика и религия — лишь орудия человеческого честолюбия, конечно, удовлетворяет эгоистов; а современные формы свободы и равенства разрушают сплоченную связь между членами общества и оскорбляют чувство приличия и нравственности...

Так как совершенное равенство и свобода недостижимы, то люди хотят ограничить их законами о правах и обязанностях. Но все хотят пользоваться как можно большим числом прав, обременяя себя возможно меньшим числом обязанностей, и это влечет за собою нескончаемую борьбу. Принципы равенства и свободы могут произвести переворот в национальной организации, если они ниспровергнут установленное законом различие классов и поставят всех людей на один уровень. Но равного распределения имуществ они никогда не достигнут (см. Америку)... Ясно, что если человеческие права зависят от степени материального благосостояния, то для неимущего большинства достижение прав невозможно. А богатое меньшинство обеспечит за собою права, отбросит с согласия общества законы гуманности и возложит на бедняков наиболее тяжкие обязанности. Введение в Японии этих принципов равенства и свободы испортило бы добрые мирные нравы, ожесточило бы характер народа и стало бы источником несчастья для масс...

Западная цивилизация, служащая удовлетворению эгоистических побуждений, на первый взгляд очень заманчива; но она неминуемо ведет к разочарованию и развращению; ведь она основана на предположении, что «желания» людские вытекают из естественных законов. Западные народы достигли своего настоящего положения лишь путем трагической борьбы и смуты; им суждено бесконечно продолжать эту борьбу. В настоящий момент западный строй находится в относительном равновесии, и условия жизни в относительном порядке. Но достаточно ничтожной случайности, и мгновенное равновесие нарушится, вновь наступит колебание и разрушение, пока период борьбы и страдания не сменится снова временной устойчивостью. Бедный и слабый в будущем может стать богатым и могущественным, и наоборот. Их судьба — постоянная смена. Мирное и устойчивое равенство может возродиться лишь из развалин западных государств, из праха вымерших западных народов.