Душа Японии

Японский ребенок родится с этой счастливой способностью, и ее тщательно растят во все время домашнего воспитания. Ее лелеют и развивают в нем так же заботливо, как рост садового растения. Улыбке учат, как учат поклону, падению ниц, звучному втягиванию воздуха ртом — знаку радости при встрече с лицом вышестоящим, — как учат вообще всему, чего требует изысканный этикет старомодной вежливости. Улыбку должна вызывать не только радость, не только разговор с лицом вышестоящим или равным, нет, она должна озарять лицо и во всех тяжелых случаях жизни — этого требует хорошее воспитание. Улыбающееся лицо приятно для глаз; а показывать родителям, родственникам, учителям, друзьям и покровителям приятное лицо — одно из жизненных правил. То же правило требует казаться всегда счастливым, производить на других насколько возможно приятное впечатление. Пусть сердце разрывается от горя, — светский дом требует улыбки. Серьезный, а еще более несчастный вид считается невежливым: ведь тем, кто нас любит, мы причиняем этим заботу и горе; а в тех, кто нас не любит, вызываем лишь праздное любопытство, а это неразумно. И улыбка, привычная с детства, становится уже инстинктивной. В сознании беднейшего крестьянина живет убеждение, что выражать на лице своем личную скорбь или злобу бесполезно и притом всегда тяжело для других. И хотя горе в Японии, как и везде, естественно выражается в слезах, несдержанное рыдание в присутствии гостей или лиц вышестоящих считается невежливым; и если даже у простой необразованной крестьянки нервы не выдержат, и она разразится слезами, она тотчас же скажет: «Простите, что я отдалась своему чувству; я была очень невежлива по отношению к вам!..»

Необходимо заметить, что улыбки требует не только этика, но до некоторой степени и эстетика. Отчасти в основе ее лежит та же идея, которая в греческом искусстве управляла выражением страдания. Но все-таки улыбка в гораздо большей степени этична, чем эстетична, — это мы увидим сейчас.

Из первоначального главного этикета улыбки развился второстепенный, часто вызывающий в иностранцах самое ложное толкование японской души. Национальный обычай требует с улыбкой сообщать о печальном, даже потрясающем событии. Чем горестнее обстоятельства, тем выразительнее улыбка; а если случай особенно трагичен для передающего, то нередко улыбка переходит в тихий нежный смех. Мать, потерявшая первенца, горько рыдает во время погребальных церемоний; но если она у вас служит, то вероятно сообщит вам о своей потере с улыбкой. Она разделяет мнение буддийских жрецов, что есть время для смеха, как есть время для слез.

Долго я сам не понимал, как люди, только что потерявшие любимого, близкого человека, могут сообщать о его смерти со смехом. Но смех этот — вежливость, доведенная до высшей грани самозабвения; смех этот говорит: «Вы по своей доброте сочтете это печальным событием, но не сокрушайте своего сердца таким пустяком; простите, что необходимость заставляет меня нарушить закон вежливости и заговорить об этом».

Ключ, раскрывающий тайну непонятнейшей из улыбок, — это японская вежливость. Слуга, которому за проступок грозит увольнение со службы, падет ниц и с улыбкой просит прощения. Улыбка эта не дерзка, не бесчувственна, наоборот, она говорит: «Будьте уверены, что я проникнут справедливостью вашего просвещенного приговора, что я сознаю всю тяжесть моего проступка; но мое горе и мое бедственное положение дают мне надежду, что моя недостойная мольба о прощении будет услышана вами».

Мальчик или девочка, уже стыдящиеся детских слез, принимают наказание с улыбкой и словами: «В моем сердце нет недоброго чувства; я заслуживаю гораздо худшего».

И курумайя, ударенный моим другом, улыбался по той же причине; и мой друг бессознательно понял это, потому что улыбка курумайя его тотчас же обезоружила: «Я очень виноват перед вами, ваш гнев справедлив, я заслужил удар, и поэтому во мне нет злобы на вас», — говорила эта улыбка.

Но несправедливости не перенесет спокойно даже самый бедный, самый кроткий японец; это необходимо понять. Его внешняя покорность главным образом основана на нравственном чувстве. Иностранец, которому вздумается ударить японца в порыве заносчивости, без повода, скоро убедится в своей роковой ошибке. Японцы не шутят, и за такие грубые поступки многие уже поплатились жизнью.