Душа меча

Я перевел взгляд на рой голов, нависших надо мной. В их глазах читались ярость и голод. Теперь головы уже не спешили приближаться к Камигороши, и на мгновение мне даже показалось, что сейчас они развернутся и улетят.

С рычанием и шипением стая взвилась повыше и начала собираться плотнее. Одна голова развернулась и прицепилась к другой, крепко, точно пиявка, а ее жертва приклеилась к третьей. Я с изумлением увидел, как все головы развернулись и стали объединяться. Их черты размывались, спаивались воедино. Глаза сливались друг с другом, рты заскользили в единую точку, словно угри, и вскоре отдельные лица растеклись, как чернила в воде, и на их месте образовалось одно огромное. Два гигантских глаза распахнулись и уставились на меня с яростью дюжины душ, а единственный огромный рот разверзся, словно пропасть, в которой поблескивали сотни зубов.

– Ловкий трюк, – подметил я, усмехнувшись, когда заметил собственное отражение в полных ненависти глазах на великанском лице, нависшем надо мной. – Наконец-то началось настоящее веселье.

Голова с ревом полетела на меня, точно тяжелый валун. Я откатился в сторону, и она врезалась в землю и подпрыгнула, щелкнув челюстями и превращая камни, ветви и почву под собой в месиво. Я вскочил на ноги, подался вперед и вонзил Камигороши в гигантское ухо – глубоко, по самую рукоять. Голова вскрикнула и дернулась, высвобождаясь из плена меча. Что-то треснуло и влажно хлюпнуло, и гигантская голова подлетела в воздух, оставив на острие Камигороши другую, обыкновенного размера.

Я хохотнул, швырнул ее на землю, и она мгновенно растаяла.

– Надо же, новые фокусы, – подметил я, обращаясь к гигантской голове, повернувшейся ко мне лицом. Затем улыбнулся и вскинул меч, готовый к новой атаке. – А еще сюрпризы в запасе есть или это последний?

Голова снова с ревом спикировала на меня. Расставив ноги для устойчивости, я поднял Камигороши и обрушил удар прямо перед собой. Меч рассек гигантскую тварь ровно посередине. Все вокруг залило кровью, а две половинки рухнули по бокам от меня.

Две головы поменьше со стуком упали к моим ногам. Горевшие злобой глаза помутнели, и спустя мгновение они испарились. Но половины рассеченной головы повернулись ко мне и превратились в два отдельных лица – прямо в воздухе. Изумляться было некогда – они тут же кинулись на меня, чтобы вцепиться зубами мне в руки.

По телу разлилась острая боль. Я взревел и дернулся назад, пытаясь высвободиться. Но зубы – кривые, точно у акулы, – только глубже вонзались в плоть. Одна из голов вгрызлась в предплечье, чтобы я не мог орудовать мечом. А потом они обе взмыли в воздух, подняв меня следом за собой, и стали тянуть в разные стороны, точно псы, повздорившие из-за кости. Их клыки царапали и мои кости, так что тело каждый раз охватывала агония.

Сквозь слепящую боль и ярость я почувствовал внезапную мрачную надежду Тацуми – надежду на то, что конец, возможно, уже близок, что головы разорвут меня, точнее, нас обоих, и моя душа вернется в Камигороши, а его – познает свой загробный удел.

Вот уж что бы тебя порадовало, да, Тацуми? Меж вспышками боли я наблюдал за сестрами-ведьмами, оставшимися на земле. Две из них, те, что не пострадали, вскинули руки в нашу сторону, а между ними воспылал огненный шар фиолетового цвета. Не время для триумфа – никакой это не конец.

Я зарычал и боднул рогатым лбом голову, глодавшую мою правую руку. Рога вонзились ровно между глаз. Наши лбы встретились с громким треском, и челюсти, сомкнутые на моей руке, ослабили хватку. Я высвободил ее, а огненный шар врезался в ошеломленную голову, и ее тут же объяло пламя. Тварь заверещала – в этот раз от боли и ужаса. Она распалась на части, и полдюжины маленьких голов полетели во все стороны, но ни одна не смогла спастись от огня. Одна за другой опаленные вопящие головы осыпались на землю, превращались в горстки пепла и развеивались по ветру.

Рука, которой я держал меч, была свободна, но тварь, грызущая второе запястье, никак не желала отпускать добычу, пусть мы и спустились на землю. Я вскинул меч, несколько раз ударил ее под разными углами, и наконец зубы разжались. Раненая, кровоточащая голова попыталась выплюнуть мою плоть и улететь, но я всунул руку ей поглубже в рот, схватил ее изнутри за глотку и вонзил когти в липкий, мерзкий язык.

– На что вы вообще надеялись? – прорычал я, вонзая меч в огромный выпученный глаз и выдирая его из черепа. Меня оросил фонтан крови, и голова со стуком рухнула на землю. – Это же вы заварили всю эту кашу, – продолжал я, погружая меч во второй глаз и вырывая его сквозь рассеченный подбородок. Голова вскрикнула, внутри у нее что-то заклокотало. Она исступленно заколотилась, но так и не смогла сорваться с острия меча. – Пора бы знать, что вступить со мной в схватку – значит погибнуть в ней. Не будем откладывать.