Душа змея

– Просто там ему будет отмерено куда больше времени, чем тут, – Петр тоже смотрел на звезды.

– Но он никогда не вернется. И, скорее всего, не сойдет с Корабля.

– Всерьез считаешь, что я не понимаю этого? Но здесь будет еще хуже, Вяз. Много хуже. Пожалуйста. Всего один человек. Никто не посмеет просить о большем.

Вяз повернулся. Он улыбался, но в этой улыбке не было веселья. Где-то там, в одном из домов, которые заняли иномирцы, тоже спал маленький мальчик, сын Вяза, ровесник сыну Петра. И, проектируя корабль, Петр спасал и этого ребенка тоже.

– Я позабочусь о нем, Петр. Я понимаю.

Вяз бы никогда не сделал этого исключительно из чувства долга – эта мера не работала там, где было совершено столько и с такими последствиями. «Спасители» слишком долго скидывали все опасные отходы иномирцам. Когда Окно нашли, все вокруг уже было насквозь отравлено, а морские княжны мертвы. Разве один Корабль в поисках новой, пригодной для обитания планеты мог искупить это все?

Но Петр был иным, не таким, как «Спасители». Он умел ценить жизнь превыше всего. Он многое знал о сострадании. И – главное – был отличным другом.

Нет, Вяз взял маленького Николу не из-за того, что чувствовал себя обязанным. Он прекрасно понимал, сколькими возможными проблемами и сложностями ему грозит пребывание человеческого детеныша на Корабле. Но если обещание скреплено дружбой, оно часто становится нерушимым.

Другие сказки

Когда Никола ушел, Вяз посидел еще несколько минут неподвижно, глядя на дверь, а потом открыл испорченную книгу.

Она вновь была здесь, в его кабинете, и кто-то совершил то, на что Вяз не решился сам. Он догадывался, чьих это рук дело. Но не мог обвинить Кориандра без единого доказательства.

Он осторожно провел по залитой чернилами странице. Краска уже намертво впиталась, и ладонь осталась чистой. Но на самом деле его руки были запятнаны кое-чем пострашнее.

Тогда, обнаружив в человеческом мире у Окна спящего змея, он почти сразу догадался, кто это мог быть. Презренный змей-отступник, который миру детей Великого Змея предпочел человеческий мир. Нашел там свою душу. И оставил там свое сердце.

Иномирцы ненавидели эту историю и мечтали бы ее забыть. О ней и записи остались-то в одной-единственной книге… Вяз нашел ее тогда. Перечитал. И спрятал.

Так много смертей случилось в те годы. Так много разрушений. И вина этого змея была такой необъятной – открыть злосчастное Окно, в итоге погубившее их мир. Но Вяз слишком многое оставлял там, на Земле… Он не мог бросить, обрекая на верную гибель, еще и это существо. Просто не мог – и все. Оно такой же потомок Великого Змея, как и сам Вяз.

– Ты уверен? – спросила Льдиния, когда он наконец решился во всем ей признаться.

– Этот змей пусть и предпочитал когда-то людские души, но за столетия в человеческом мире так и не выбрал себе новую. А на корабле будет всего один мальчик – вряд ли змей даже вспомнит о нем за тот короткий срок, что отмерен Николе в этом полете. К тому же, при всей моей любви к Николе, он все же создание… – Вяз замялся, подбирая правильные слова, – едва ли способное претендовать на роль змеиной души. Сердце просто найдет себе новое пристанище где-то еще, не на умирающей планете… На благословенной Онатаре. Скорее всего, змей снова полюбит иномирские души. А если нет… Тогда Белого Цветения просто никогда не случится, Льдиния. – Как же невыносимо было это произносить!

И как мучительно сейчас было осознавать степень собственного заблуждения.

– Но взять с собой именно этого змея, Вяз? Твой народ не простит тебе этого.

– Никто не узнает.