Душегуб. История серийного убийцы Михасевича

Спустя несколько дней ему удалось найти нескольких человек, которые признались в том, что были в тот день на озере и ловили рыбу. Признались они, конечно, «не для протокола». Один пожилой и явно сильно пьющий мужчина был как раз в это время неподалеку от места преступления.

– Никого я там не видел, – развел руками мужчина. – Если б они там были, может, их бы я и не увидел, но вещи-то на берегу заметил бы, – вполне логично говорил он.

Когда Игнатович приехал в прокуратуру на планерку, на столе у Михаила Кузьмича уже лежала папка с документами для передачи в суд.

– Так быстро? – поразился следователь.

– А что кота за хвост тянуть? Я смотрю, вы не привыкли к оперативной работе, поэтому-то и не добились профессионального успеха.

– Просто все должно быть по закону, – тихо сказал Игнатович свою любимую фразу. Сейчас ее никто не услышал. На планерке было решено сегодня же выехать с подозреваемыми на место преступления, а в ближайшие пару дней подготовить все документы для передачи в суд.

Приехав на озеро, все подозреваемые беспомощно оглядывались по сторонам и не знали, что и как им нужно говорить, но было видно, что они готовы сейчас признаться в чем угодно. Старик, вчерашний подросток, молодой парень лет двадцати пяти и трое мужчин от тридцати до сорока пяти. Меньше всего они напоминали банду, убившую двоих человек. Они даже держались ближе к конвоирам, а не друг к другу, и ни разу не попытались переговариваться друг с другом. По всему было видно, что они даже плохо друг с другом знакомы. То и дело они путались в показаниях, а когда их просили указать, где стояла лодка или где были сложены вещи, они начинали беспомощно озираться по сторонам.

– А невод где взяли? – поинтересовался Игнатович под конец, вспомнив про заводской невод, найденный в лодке.

– Как это где? Сами сплели, мы всегда так делаем, – искренне удивился Николай Зухта.

На следующий день Игнатович пошел на работу с твердым намерением отправить дело на пересмотр, затребовать нового следователя и вообще развалить дело против этих шестерых несчастных и перепуганных браконьеров, которые ни в чем, кроме незаконной рыбалки, виноваты не были. Тогда, сидя в юридической консультации, он ничем не мог помочь перепуганным и плачущим женщинам, которые приходили к нему за помощью, но сейчас дело обстояло иначе. Он имел возможность все изменить, даже ценой собственной карьеры. Ему уже под сорок и ни о какой карьере уже давно речи не идет, а она его никогда и не интересовала.

– Я бы хотел собрать экстренное совещание по двойному убийству в Мозыре, – как всегда без лишних реверансов, тоном, не терпящим ни обсуждений, ни возражений, сообщил Николай Игнатович Генеральному прокурору БССР.

– Ты понимаешь, чем это может грозить? – поинтересовался прокурор, понимая, что Игнатовича уже нельзя остановить.

– Понимаю. Шестерым людям могут зеленкой лоб намазать, – уже мягче сказал Игнатович, вспоминая то, как кто-то из задержанных использовал это выражение, обозначающее высшую меру наказания. По легенде, приговоренным к расстрелу перед исполнением приговора рисовали на лбу зеленкой точку, чтобы было удобнее целиться. Высшая мера наказания всегда была окутана тысячей легенд и мифов, которые заключенные передавали друг другу из уст в уста. Никто, конечно, из рассказывавших не имел ни малейшего понятия о том, что говорит, потому как с расстрела живым никто не возвращался.

Вечером этого дня Игнатович уже ехал на скором поезде в Минск. Решение о проведении дополнительного расследования или о пересмотре принимается долго, и если дело передадут в суд, остановить процесс будет невозможно. Что бы ни обнаружилось после вынесения приговора, этих ребят будет уже не спасти. Отменить высшую меру могут, но выпустить на свободу – нет.

Совещание действительно состоялось. На нем Николая Игнатовича попросили высказать все свои доводы в пользу пересмотра дела. Минут сорок он рассказывал о подмеченных нестыковках в показаниях, отсутствии улик, упомянул свидетеля, который никого не видел на озере, а потом вынес вердикт о необходимости, по его мнению, провести повторное расследование по делу с учетом вновь открывшихся обстоятельств.

– То есть ты сомневаешься в деятельности нашей милиции? По-твоему, заслуженный юрист республики Михаил Кузьмич Жавнерович безграмотный болван? Потому что шестеро мужиков не могут вспомнить, где стояли? Ночью? Пьяные? Да что ты вообще понимаешь?! – заместитель министра внутренних дел республики Сергей Жук был так возмущен этим докладом, что Игнатовича попросили покинуть заседание и подождать вердикта снаружи. Плохой знак. Спустя какое-то время в коридор вышел Генеральный прокурор БССР и отрицательно покачал головой.

– Тебя отстранили, – сказал он.

Для этих шестерых это значило высшую меру наказания, а для Игнатовича – конец карьеры. Ему уже исполнилось сорок. Еще пять лет его продержат где-нибудь на незаметных делах, а потом спишут за ненадобностью.

– Назначили Станилевича вместо тебя, – пояснил прокурор. – Ты куда сейчас?

– В Симферополь, – развел руками Николай Игнатович.