Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни

Сцена произошла, как только они втроем вернулись в купе. Совершенно неожиданно и без какого-либо объяснения Марина вдруг накинулась на Алину – яростно принялась обвинять ее в корысти, утверждала, что видит ее «насквозь».

– Я знаю, зачем ты приехала к отцу – ради денег и наследства! Но имей в виду: ты ничего не получишь, все достанется моей дочери!

Требовала от Алины, чтобы она «призналась». Обвиняла ее так же голословно, как и когда-то меня в своем интервью в одной московской газете. По-видимому, выпитый алкоголь явился катализатором взрыва накопившейся враждебности, которую она испытывала к падчерице. А Максима, к сожалению, не было рядом, чтобы пресечь это. Мне все же кажется, что даже он не потерпел бы такого откровенного бесчинства.

Дочь разрыдалась и попыталась объяснить Марине, что она ошибается, что все это не так. Что она очень истосковалась по отцу за годы разлуки, что любит его, поэтому и приехала, когда он пригласил в гости. Но ее слова, казалось, еще больше распаляли Марину.

– Все будет моей дочери Полине! – не слушая Алину, продолжала кричать она.

Вероятно, забыла, что ее муж еще жив, и уже хотя бы поэтому было крайне неприлично, недопустимо поднимать подобную тему.

Совершенно очевидно, Марина воспринимает Алину исключительно как своего конкурента. Видимо, ей трудно понять, что человека вообще и тем более отца можно любить не ради денег, а просто так. И она постаралась убедить в этом Максима.

Нет необходимости описывать тяжелое моральное состояние дочери после этой агрессии в поезде. По возвращении в Москву, после долгих колебаний, она все же решила рассказать отцу, что произошло. Объяснить ему, что Маринины подозрения неправильны, что она ехала к нему с совершенно чистыми намерениями. Что подобные, циничные мысли даже никогда не возникали в ее голове.

Обычно Марина постоянно находилась рядом с ними, но в тот момент, когда она долго разговаривала по телефону, Алине удалось рассказать отцу про эпизод в поезде. Максим расстроился, посоветовал: «Не обращай внимания… просто она была пьяна…». Так-то оно так, но только не зря народная мудрость гласит: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»!

Похоже, после того, как все разошлись на ночь по комнатам, Максим объяснился с женой по поводу происшедшего. Так как в тот приезд Марина больше открыто не атаковала падчерицу. А через несколько дней Алина с Давидом улетели обратно в Париж. Дочь решила ничего не рассказывать мне и попросила об этом также и своего друга.

В последующие три раза она возвращалась к отцу одна – раз в год, на неделю или десять дней. По-видимому, эти встречи совсем не планировались отцом, так как каждый раз Алине приходилось очень подолгу уговаривать его о новой встрече.

Подобных сцен со стороны Марины больше не было, но Алина все же постоянно ощущала ее неприязнь – по ее отдельным фразам, насмешкам, намекам, уколам.

При каждом удобном случае жена отца критиковала ее внешность – лицо и фигуру, а также манеру одеваться и ее вокальные данные.

Не удержалась от этого даже во время торжественного банкета, посвященного шестидесятилетнему юбилею Максима. Тогда, в 2005 году, дочь ненадолго приехала поздравить отца. В разгар празднования, после многочисленных тостов, Марина почему-то принялась изучать Алинино лицо, а затем сказала ей с саркастической улыбкой, указывая на одну из молодых женщин, присутствующих в зале:

– Смотри! Вот, например, у нее, можно сказать, с внешностью все в порядке. А у тебя маленькие глаза и большой нос!

Алина по-прежнему молчала, не зная, что ответить на это – не привыкшая к атакам, тем более касательно внешности человека, которая ему дается свыше. Она больше привыкла к комплиментам в свой адрес, и ей было совсем удивительно услышать такое от папиной жены. И не понимала, почему, за что Марина постоянно стремилась задеть, «сломать», унизить ее, причинить ей боль? К тому же Марина ведь венчалась с мужем в церкви. Тогда как можно жить, культивируя зло, попирая заповеди Божьи? Конечно, Алина не смогла бы обсуждать эти вопросы во время праздника, посвященного ее отцу.

Поэтому дочь снова смолчала, но ее настроение было испорчено в который раз.

О себе же хозяйка дома всегда отзывалась в превосходно-возвышенных тонах, давая понять Алине, что они с ней находятся на разных социальных, эстетичных и прочих уровнях.

Однажды в разговоре Марина сказала, что она в России считается «звездой».

На Западе такое звание предполагает какие-то достижения в артистической или в смежной области, а дочери было известно, что Марина не работает, является домохозяйкой. Алина подумала, что, возможно, она недавно создала какой-то творческий проект. Поэтому искренне поинтересовалась, в какой именно области она является «звездой». Этот вопрос Марине почему-то не понравился, она обрезала: «Звезда и все!». Алина так и не поняла, почему ее естественный вопрос вызвал такую резкую, негативную реакцию. Но не стала заострять на этом внимания, продолжала относиться к жене отца уважительно и дружелюбно.