Два Парижа

Первыми, с похвальной скоростью, появились медики, молодой доктор и сопровождающий его санитар. Сантер был наготове, и открыл им дверь.

Они уложили пострадавшую на носилки и подвергли беглому осмотру.

Врач с недоумением пожал плечами:

– На вид, большая потеря крови… рваная рана на горле близ сонной артерии… Но вот, что непонятно: а где же кровь? Ее должно бы было вытечь очень много…

Тут прибыла и полиция, инспектор в штатском и агент, облаченный в форму.

Оба сразу оценили ситуацию.

Работа лифта была восстановлена, и подан сигнал к спуску.

Полицейские стояли рядом с дверью, готовые схватить преступника. Лифт опустился, дверь распахнулась. Летучая мышь, хлопая крыльями, выпорхнула из клетки лифта, пронеслась над головами блюстителей порядка и служителей медицины, и исчезла за раскрытой дверью на улицу, через которую врач и санитар собирались как раз вынести больную.

Все присутствующие опешили, и с изумлением глядели друг на друга.

– Я слышал, – прервал молчание инспектор, – что есть летучие мыши, которые атакуют людей и животных, и сосут их кровь… Но, признаюсь, во Франции никогда ничего подобного не видал! И как она могла залезть в лифт?

– Однако говорю вам, я видел человека! Если его можно назвать человеком… И не представляю себе, как он мог выйти из закрытого лифта? – воскликнул Сантер.

Что оставалось делать? Все три пожали плечами; инспектор составил не без труда и колебаний протокол; и на момент инцидент был исчерпан.

* * *

О происшедшем сообщили инспектору Ле Генну, специализировавшемуся на случаях такого рода.

Он распорядился, чтобы в госпитале, куда была доставлена жертва, непрестанно дежурил один из его подчиненных, помимо командированной им же сиделки.

Молодую женщину, лежавшую теперь в длительном обмороке на больничной койке, звали, как выяснилось из обнаруженных у нее в сумочке бумаг, Элеонора Невиль; она жила в том же доме, что и Сантер; как позже было установлено, на четвертом этаже.

Ей было 24 года, она была по профессии музыкантшей и, после развода несколько лет тому назад, жила в одиночестве. Когда на следующий день она пришла в себя, ее допросил сам Ле Генн.

– Я возвращалась после концерта… Несколько раз, за последнее время, я замечала, что за мною следует по улице какой-то мужчина…

Ну, это нередко случается… Он был элегантно одет, недурен собою, высокого роста, худощавый, крепкого сложения, – но в нем я чувствовала что-то отталкивающее… даже страшное… И вот, на третьем этаже лифт остановился, и в него вдруг вошел тот самый человек…

Хотя в этом не было ничего особенного, я внезапно почувствовала ужас, вплоть до дурноты… И тут он схватил меня в объятия… и я ничего больше не помню, кроме жгучей боли в шее…

– Но что же со мною? – прервала она свой рассказ, – насколько мое положение серьезно? Дело в том, что у меня ведь намечено турне в Аргентине, уже взят билет на аэроплан до Буэнос-Айреса! Если я не смогу вылететь послезавтра, получится нарушение контракта, и выйдут очень серьезные неприятности!

Дежурный врач высказался в том смысле, что состояние пациентки не препятствует ее выписке, хотя сильная потеря крови и потребовала переливаний.

– Ну, за Атлантическим Океаном, я думаю, опасность для вас исчезнет, по крайней мере, до возвращения в Париж, – несколько загадочно сказал Ле Генн. – Вот только я вас попрошу, если ваши убеждения тому не препятствуют, носите на груди этот крестик, – инспектор достал из бумажника небольшое изящное распятие из сердолика, – по мере возможности, не снимая. Когда вы вернетесь, очень прошу вас, позвоните мне сразу же по телефону: вот мой номер.

Элеонора поглядела растеряно и слегка испуганно.

– О, с моей стороны препятствий нет! Я искренне верую во всё, во что должно христианину… хотя, правда, не слишком строго соблюдая обряды и, конечно, не без греха…

– Кто из нас без греха! – флегматично заметил Ле Генн.

* * *

– Да, она, вероятно, ускользнула от беды. Хотя навсегда ли. Но, во всяком случае, в Париже есть вампир, и он неизбежно будет искать других жертв! – закончил Ле Генн свой мне рассказ. – А вот как его найти и обезвредить? Сделаю всё, что могу; но удастся ли?

Трудный случай!

«Мосты» (Франкфурт-на-Майне), 2011, № 32, с. 174–177

Аэроплан смерти

А Ник Картер утром приходил.
Он смотрел сквозь лупу в очи мертвым.

Б. Ю. Поплавский

Вечерний рейс прямого сообщения Франкфурт-на-Майне – Париж французской авиационной компании вообще привлекал мало клиентов (часы отбытия и прибытия были не совсем удобные).

Поэтому не удивительно, что в день, с которого мы начинаем наше повествование, в отделении первого класса находилось только 4 пассажира: двое мужчин, голландские подданные Гендрик ван ден Энден и Питер Миллер, и две женщины, немки, 18-летняя Шарлотта Крамер и ее тетя, 32-летняя Гертруда Крамер.

При посадке стюардесса обнаружила, что с этими последними не всё в порядке; сперва она подумала, что они заснули, но пришлось убедиться, что – в обмороке.