Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами. Том II. Моя наполеониада

Повторяю, что роялисты не играли достаточно значимой роли ни при подготовке мятежа, ни при самом выступлении. Возможно, какое-то их количество охотно приняло участие в штурме, надеясь, что он станет промежуточным этапом в реставрации монархизма. И хотя одним из его руководителей называют роялиста Рише де Серизи, это не значит, что мятеж был «роялистским». В нем же еще и бригадный генерал Даникан принимал участие (в свое время против вандейцев и роялистов сражавшийся; это его люди попытались пушки отбить, но неудачно). Просто организаторы мятежа – люди совершенно не военные, профессионалов нанимали.

И очень характерны действия Барраса после его подавления. Почти никакого преследования проигравших, во всем официально обвинили роялистов. Они преступники и будут наказаны, а тем, кто был «введен в заблуждение», ничего не угрожает. Тем более их собственности. Секцию Лепельеттье разоружили, а том все и закончилось. Свои же люди – потом разберемся (да и потери были невелики, погибло в ходе штурма около 400 чел. с обеих сторон).

А шансы для его успеха действительно выглядели просто прекрасно (некоторые биографы считают, что мятежников было даже больше 30 тысяч против 6 тысяч защищавшихся). И руководители мятежа прекрасно отдавали себе отчет, что республиканская армия была деморализована, в ней царил разброд и мятежные настроения. Не зря ее командующий выступать против них не хочет.

И сами директоры осознавали, что рассчитывать на ее поддержку им не приходится, кто знает, в какую сторону она качнется в решающий момент. Пусть лучше в казармах сидит.

И чем дальше эта ситуация военного противостояния продолжалась, тем больше опасность для Директории нарастала. Гражданин Баррас, 4 октября назначенный на должность командующего внутренними войсками вместо Мену только от безысходности, чувствовал это лучше других. Он, конечно, был полным негодяем, но трусом не был, а к тому же они находились в положении крысы, загнанной в угол, которая в такой ситуации способна на все. Вот даже выпустил из тюрем и вооружил тех, кого еще недавно объявлял террористами. Обратился к ним за поддержкой, заявил «Республика в опасности!», обвинил в мятеже роялистов и пообещал все им простить в случае победы. Аналогично воззвал к рабочим и ремесленникам одной из секций Сен-Антуанского предместья, чудом недобитой Мену. А генерала арестовал. Но хотя себя главнокомандующим вместо него и назначил, военным-то он не был и прекрасно это понимал.

Ему был нужен профессионал, вот и начался срочный поиск кандидата, способного возглавить те силы, которые пока еще были верны (а их, повторю, было меньше 7 тыс., включая освобожденных арестантов). Причем Баррас понимал, что это должен быть не просто профессиональный военный, а некто, способный сотворить почти чудо. Четырех генералов уже нашли, но они все не внушали Баррасу надежды, и тут он вспомнил про отставного генерала Бонапарта, который должен сейчас быть в Париже. Он уже несколько раз являлся к нему в роли просителя, но каждый раз уходил ни с чем. И еще вспомнил, как тот решительно действовал при осаде Тулона, не побоявшись взять на себя ответственность.

Его сначала не могли найти, уже испугались, что мятежники перехватили, но в итоге нашли и предложили возглавить войско Конвента. И всю неприглядную ситуацию Баррас ему выложил. Минимум 25 тысяч противников уже завтра пойдут брать Тюильри. А у нас в 4 раза меньше людей, готовых выполнять приказы.

Представляете, какая дилемма возникла перед Бонапартом? У него было три минуты на размышление для того, чтобы ответить на вопрос: «Берется ли он покончить с мятежниками?» С одной стороны, защиты просит отвратительное коррумпированное правительство, его обидевшее, с другой, непонятно, во что перерастет этот мятеж. Ему же тоже, как и выпущенным арестантам, сказали, что за этими силами стоят роялисты. Он вообще-то был в курсе ситуации – не в вакууме жил. И потом вспоминал, что за три часа до этой встречи с Баррасом сказал Жено: «Если бы эти молодчики дали мне начальство над ними, как бы у меня полетели на воздух члены Конвента!»

Но тут предположил: «А вдруг вернется монархический режим и будет еще хуже, чем есть сейчас и было недавно?» Выбирать приходилось из двух зол.