Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

— Так вы пойдете или нет? — с трепетом переспросил он.

— Поживем — увидим, — ответила она, — а вы пока доставайте пригласительные билеты.

И уехала, шурша шинами.

— Спасибо… спасибо. — Счастливый, он помахал ей вслед и с решимостью самурая ринулся в бар «Стелла».

— Франко, — крикнул он владельцу бара. — Дай мне два билета, которые я просил отложить.

— Какие билеты? — гнусно-недоуменным тоном поинтересовался Франко. — Ты про них долго не спрашивал, ну я и отдал. Сегодня уже пятница, не стену же ими оклеивать!

Фантоцци, даже не попрощавшись с Франко, вышел из бара в совершенном отчаянии. Он должен любой ценой раздобыть эти проклятые билеты.

Назавтра, в восемь утра, Фантоцци отправился на стадион. Кассы открывались в десять, но уже стояла огромная очередь. Собственно, это была очередь по-итальянски — иными словами, схватка. Он ринулся в самую гущу. Понятно, вчера вечером он бессовестно солгал — он был самым ярым и фанатичным футбольным болельщиком всех времен. Он знал наизусть все составы команды «Ювентус» 1930–1935 годов, знал всех игроков, забивших голы, все рекорды участия в составе национальной сборной, ни разу не пропустил по второму каналу телевидения видеозапись игр команд первой лиги и был способен сорока четырьмя ударами заступа убить того, кто заранее сообщил бы результат идущей в видеозаписи встречи. В туалете он читал из газет лишь спортивную страницу. Словом, он был самый настоящий и крайне опасный футбольный маньяк.

Ровно в десять открылись кассы, и схватка мгновенно превратилась в кровавую битву: проклятия, толчки в спину, удары локтем в зубы и, наконец, плевки, ножевые удары и пинки по ногам с разбегом до двенадцати метров. В десять часов десять минут все билеты были проданы, и кассы закрылись, но бой продолжался до полудня. Фантоцци остался в одних трусах и крепко держал за горло служащего из Итальянского кредитного банка. При этом он пытался оторвать ему ухо и плюнуть в лицо. В двенадцать тридцать поле боя окружили беспощадные неаполитанские перекупщики, завлекшие эту группу неудачников в засаду. Размахивая билетами, они помчались в старый город. Началась новая, уже чисто городская схватка, к которой он, Фантоцци, был совершенно не подготовлен.

— Держите деньги в зубах! — кричали перекупщики в мегафоны.

— Сколько? — отвечали бедолаги, которые ничего уже не видели.

— Сорок тысяч за билет!

Фантоцци сунул в зубы новенький окровавленный банкнот в сто тысяч лир.

— Вот он я, дайте два билета. Деньги у меня в зубах!

Он стоял у фонарного столба, и вдруг тот внезапно ожил и с редкой ловкостью выхватил у него изо рта деньги — это был неаполитанский перекупщик, хитроумно загримировавшийся под фонарь.

— Подождите, сейчас принесу сдачу, — сказал фонарный столб.

— Билеты… дайте мне билеты.

Фантоцци удалось их вырвать после короткой, но ожесточенной борьбы.

— Дайте мне, пожалуйста, двадцать тысяч лир сдачи… мою сдачу… Мои двадцать тысяч лир!..

— Подождите, сейчас принесу сдачу, — раздались в ответ голоса перекупщиков, загримированных под водостоки, мотоскутеры, железные ограды.

— Подождите… подождите, — снова услышал он, а потом все заглушил циничный смех.

Фантоцци терпеливо прождал почти целый час, но затем стал подозревать неладное. Ведь за закрытыми окнами то и дело слышались клокочущие слова на неаполитанском диалекте, злая насмешка и брань. Ему хотелось плакать, и наконец он отправился в отделение карабинеров, чтобы подать официальную жалобу.

— Послушайте, — сказал он решительным тоном, — у меня обманом выманили двадцать тысяч лир неаполитанские перекупщики… сами знаете, они известные мошенники.

Зазвонил телефон.

— Подождите минуту, — извинился старшина-неаполитанец. — Алло? Где это случилось?.. Но разве можно взять в заложники восемнадцать человек сразу?! Хорошо, хорошо… Я весьма сожалею… — И повесил трубку. — Так что же вы хотите? — вежливо спросил он у Фантоцци, но тут снова зазвонил телефон. — Алло! Да… Что? Малолетние бандиты полностью разрушили школу?.. Хорошо. Может быть, пошлем полицейскую машину… Я говорю, может быть, потому что мы остались без машины… Они все брошены на борьбу с террористами… Поняли?

— Слушаю вас, синьор? — вновь обратился он к Фантоцци.

— Ну вот… вы же знаете, какие неаполитанцы жулики и прохвосты, — принялся он рассказывать в третий раз. — И я хочу подать официальную жалобу на тех, кто украл у меня двадцать тысяч лир.

Между тем раздавались все новые телефонные звонки. Старшине сообщили, что совершено нападение на членов правительства, а во дворец Монтечиторио подложена бомба.

— Итак, вы хотите подать жалобу на предмет мошенничества? Так ведь?

— Да. На изъятие мошенническим путем двадцати тысяч лир.

— Назовите имя мошенника.

— Имени я назвать не могу, я его не знаю.

— Как выглядел этот тип?

— Он замаскировался под фонарный столб.

Тут вошли карабинеры, раненные в уличных схватках, которые продолжались уже неделю.

У Фантоцци не хватило духу до конца изложить свою жалобу.

— Он был фонарным столбом… то есть казался фонарным столбом, но сам-то был мошенником неаполитан… э-э, большое вам спасибо и до свидания.