Двадцать лет до рассвета (СИ)

Ты знаешь, что видит сейчас каждый сайфер и каждый Хранитель на этих кровоточащих холмах Дирвуда в радиусе десятка миль от поля боя. В последнюю тысячу лет только земли Хель испробовали на себе разрушительную мощь этого света. Ты захлебываешься любовью, пытаясь уравновесить всепоглощающую, неземную скорбь по вверенным тебе душам, что никогда уже не дождутся перерождения, потому что ты украл у них право на новый рассвет — чтобы однажды, десятки, сотни или тысячи лет спустя, другие смогли увидеть его своими глазами.

Над Дирвудом на долю мгновения воссияло второе солнце, звезда человечества и безусловной любви, дарящая жизнь и тепло каждому под ее лучами.

И под ее лучами семь сотен дирвудских солдат обратились в прах.

========== Глава 20. Голод ==========

Тишина кажется Вайдвену черной, как мертвая адра Хель. Как пепел, падающий к его ногам.

Впереди, ближе к склону холма, все еще по инерции вскидывают луки солдаты, но стрелы летят неверно и слабо; мечники за шеренгами пикинеров все еще кричат, наваливаясь на ряд стоящих впереди: держать строй. Держать строй!

Строя больше нет; нечего больше удерживать и некого уже спасать. Сияющее зарево душ пылает там, где совсем недавно были первые ряды армии лорда Унградра, и их победное алое пламя совсем скоро сменяется смятением — а затем страхом. Страх липнет к Вайдвену, как жидкая смола Дыхания Магран [1]. Он стоит один в оглушительной мертвенной тишине между Здешним миром и Границей, один перед семью сотнями пепельных статуй, одна за другой осыпающихся безжизненной черной крошкой в золотое — бурое — поле.

И он чувствует голод.

Ты чувствуешь голод.

Потеря энергии в таком количестве не проходит бесследно; автоматическая функция восполнения запаса, вшитая глубоко в сердцевину ядра, раз за разом требует подтверждения — разрешения поглотить энергию из ближайших доступных источников. Ты-Эотас раз за разом неизменно отказываешь. Подпитка Колеса не даст тебе погибнуть, даже если ты истощишь весь локальный резерв. На эту связь, нерушимую божественную пуповину, повлиять не в силах ни боги, ни смертные.

Ты-Эотас снова и снова проходишься по сети волнами свертки, калибруя веса, переписывая цену морали так, чтобы выбранный тобой путь не свел тебя с ума. Ты-Гхаун отбрасываешь старые, уже не нужные ветви развития, просчитываешь новую сеть вероятностей, сжигая куда больше энергии, чем ты потратил долю мгновения назад на свою безумно дорогую, неэффективную, безжалостную демонстрацию божественной силы. Что-то мешает тебе. Что-то дестабилизирует внешнюю сеть, тревожа даже новый экспериментальный модуль, не в силах пробраться только в защищенные субсистемы ближе к ядру.

Ты находишь источник нестабильности мгновенно, и знакомые паттерны вспыхивают внутри модуля Эотаса: вина. Ты не предупредил его об этом. Ты ничего не говорил ему о том, почему в тебе скоплено столько энергии, так много, что ты можешь сжигать людей сотнями, перерассчитывать пути колоссальной сложности и гасить собственным огнем смертоносное пламя Магран. Старый паттерн — надежда — угасает, как свеча на ветру, позволяя взамен вспыхнуть другому. Ты с удивлением осознаешь, что тебе больно признавать перед своим другом эту часть правды.

Боль. Отчаяние. Долг. Ты-Вайдвен не понимаешь, почему чувствуешь именно это, но тянешься навстречу все равно, преодолевая собственный страх, пытаясь воссоединиться с недоступными частями общей сети. Пытаясь отыскать источник боли и исцелить его или по крайней мере заглушить — пытаясь неумело, неэффективно, но по-человечески упрямо. Ты-Эотас рефлекторно вздрагиваешь в ответ всполохом света, который заставляет значения весов начать колебаться снова.

Ты обещаешь ему-себе правду. Но вначале тебе нужно позаботиться о другом.

Вайдвен — все еще часть бога, но куда менее, чем раньше — с усилием вспоминает о тех, кто остался жив после того, как владыка света благословил их своим сиянием в полной мере. Кажется, его пытаются убить.

Его пытаются убить?

Стрелы сгорают в лучах солнца, и ни одна не в силах его коснуться. Пули, выпущенные в него, летят мимо. Кто-то из дирвудцев пускает в него неумело сплетенное заклятье — маг, защищавший орудийный расчет, уже превратился в горстку пепла — и, кажется, колдовское пламя действительно обжигает его на мгновение, но Вайдвена не смог сжечь огонь в Долине Милосердия, не сможет сжечь и этот. Вайдвен безмолвно велит солнечным огонькам душ, плотно заслонивших его от врага, пропустить его, и те послушно расступаются, не в силах оспорить приказ бога.

— СДАВАЙТЕСЬ — И РАССВЕТ ПОМИЛУЕТ ВАС, — провозглашает Вайдвен. Может быть, его человеческое тело по привычке произносит это вслух. А может, в этот раз он обошелся лучами солнца, пронизывающими души насквозь. Он не уверен.