Вайдвен беззвучно вдыхает обжигающий глотку воздух и смаргивает с ресниц горячие искры. Надо же, он никогда не думал, что если кровь со светом они смешали поровну, то так же будет и со слезами. Боги умеют плакать? Или это снова его собственная тьма, такой же уродливой трещиной прошедшая по совершенному свету?
— Похороните его с почестями, — говорит Вайдвен. — Флаги сжечь.
Комментарий к Глава 21. Любовь безусловная
История про Моэруна была только в гайдбуке, и она снова про ботинки (don’t ask me): https://bit.ly/2wf7rNN
========== Глава 22. Новая Ярма ==========
— Берегись!..
Ночь обрушивается на Вайдвена оглушительной тишиной после беззвучного крика, стискивает в воспаленных объятиях. Вайдвен, скорчившись в клубок в пустом шатре, пытается выкашлять из груди то ли болезненную тяжесть после ранения, то ли очередной кошмар.
Осень — время Жнеца. Каким еще снам впору являться осенью?
Рана под повязкой не болит, только дышать отчего-то труднее обычного. Эотасова магия убивает боль, но исцеление занимает несколько дней; Вайдвен не жалуется — рана, полученная в сгоревшей роще, в худшем случае оставила бы его одноруким, но копье в грудь?.. после такого не выживают.
В памяти мелькают лица и голоса: торжествующий крик воина, убившего Безумного Вайдвена; отчаянный возглас Кэтис, допустившей гибель святого. Вайдвен помнит боль, вспыхнувшую яростным погребальным костром — и бессильно угасшую мгновением позже. Помнит, как зачарованное копье рассыпалось пеплом, как из раны в груди хлынул свет, яркий, неистовый, заливший все вокруг лучистым огнем.
У них так много света, но Дирвуду не нужен свет. Дирвуду нужна голова солнечного пророка. За одним добравшимся до Вайдвена воином стоят десятки и сотни других, и они не остановятся до тех пор, пока не убьют его. Сайферы Данрид Роу выслеживают его среди тысяч солдат, маги Норвича создают для него магические ловушки, жрецы-маграниты раз за разом обрушивают на него божественный гнев своей госпожи. У Эотаса хватит света на каждого из них, Вайдвен не сомневается в этом, но скольких еще им придется отправить в Хель, прежде чем Дирвуд поймет, что их попытки остановить восходящее солнце бессмысленны? Гордость ли заставляет их идти на смерть? Невежество?
Надежда?..
Вайдвен слепо моргает в темноту: сквозь ткань шатра еще не начало пробиваться тусклое рассветное зарево, и он не представляет, который сейчас час.
— Сколько еще до рассвета? — шепчет Вайдвен. Свернувшийся в его груди огонек едва ощутимо вздрагивает.
Совсем немного, говорит Эотас, не больше двадцати лет.
Вайдвен думает, что это какая-то уж очень долгая ночь. Незримое тепло разливается внутри, облегчая дыхание, но ни капли света не пробивается наружу:
Куда дольше, чем тебе кажется.
О Дюжине он слышит впервые на следующий день.
А под стенами Новой Ярмы неуверенные шепотки разведчиков, которым он прежде не придавал значения, повторяет совсем другой голос, и в этот раз Вайдвен вслушивается всерьез.
Человек перед ним не магранит — во всяком случае, он не из паладинов боевого ордена и не из жрецов пламени. Может быть, он из сайферов Данрид Роу. А может, из местных. Кто бы он ни был, один из немногих — он смотрит на Вайдвена без цепенящего ужаса в глазах.
— Новая Ярма будет под знаменем Редсераса не позже, чем через неделю, — говорит Вайдвен. — Зачем ты пришел?
Пленный едва может ответить ему: допрашивали неудавшегося убийцу с особым пристрастием, но все старания дознавателей пропали впустую. Сайферы умеют закрывать разум от физической боли, а в армии Божественного Короля никогда не было чтецов душ, способных сравниться с мастерами из Данрид Роу.
Он назвал себя «тринадцатым». Это было второе, что он сказал дознавателям.
— Чтобы сказать тебе, где закончится твоя священная война, — сплюнув на землю кровь, глухо и немного шепеляво отвечает сайфер и улыбается. — Дирвуду не нужна армия, чтобы справиться с тобой и твоим обезумевшим богом. Хватит одной дюжины солдат.
А это было первое.
Вайдвен всматривается в его душу, пытаясь заметить признаки безумия: хаотичные вспышки духа или чарующий дурман забвения. Но не замечает. Душа «тринадцатого» прозрачна, как осколок весеннего льда; эотасов свет проходит сквозь нее беспрепятственно и свободно.
Или…
Лиловые поля, золотое солнце: слишком жаркое, слишком светлое, чтобы под ним могли взойти богатые посевы. Маленькая нищая деревня; невыносимо долгие молитвы, еще дольше и гаже оттого, что каждое третье слово в них прерывается мучительным кашлем. И светом прошитый путь впереди — от дверей родного дома до строгой имперской столицы…
Вайдвен смаргивает непрошенное наваждение, слишком внезапное и настоящее, и с изумлением всматривается снова в солнечные лучи. Сайферы Данрид Роу научились превращать свои души в зеркала?
— Они будут ждать тебя в цитадели Халгот. Ты умрешь на пороге родного дома, Вайдвен: совсем близко к ворласовым полям, где тебе стоило остаться прошлой осенью.