Читаем Двадцать лет до рассвета (СИ) полностью

Вайдвен беззвучно вдыхает обжигающий глотку воздух и смаргивает с ресниц горячие искры. Надо же, он никогда не думал, что если кровь со светом они смешали поровну, то так же будет и со слезами. Боги умеют плакать? Или это снова его собственная тьма, такой же уродливой трещиной прошедшая по совершенному свету?

— Похороните его с почестями, — говорит Вайдвен. — Флаги сжечь.

Комментарий к Глава 21. Любовь безусловная

История про Моэруна была только в гайдбуке, и она снова про ботинки (don’t ask me): https://bit.ly/2wf7rNN


========== Глава 22. Новая Ярма ==========


— Берегись!..

Ночь обрушивается на Вайдвена оглушительной тишиной после беззвучного крика, стискивает в воспаленных объятиях. Вайдвен, скорчившись в клубок в пустом шатре, пытается выкашлять из груди то ли болезненную тяжесть после ранения, то ли очередной кошмар.

Осень — время Жнеца. Каким еще снам впору являться осенью?

Рана под повязкой не болит, только дышать отчего-то труднее обычного. Эотасова магия убивает боль, но исцеление занимает несколько дней; Вайдвен не жалуется — рана, полученная в сгоревшей роще, в худшем случае оставила бы его одноруким, но копье в грудь?.. после такого не выживают.

В памяти мелькают лица и голоса: торжествующий крик воина, убившего Безумного Вайдвена; отчаянный возглас Кэтис, допустившей гибель святого. Вайдвен помнит боль, вспыхнувшую яростным погребальным костром — и бессильно угасшую мгновением позже. Помнит, как зачарованное копье рассыпалось пеплом, как из раны в груди хлынул свет, яркий, неистовый, заливший все вокруг лучистым огнем.

У них так много света, но Дирвуду не нужен свет. Дирвуду нужна голова солнечного пророка. За одним добравшимся до Вайдвена воином стоят десятки и сотни других, и они не остановятся до тех пор, пока не убьют его. Сайферы Данрид Роу выслеживают его среди тысяч солдат, маги Норвича создают для него магические ловушки, жрецы-маграниты раз за разом обрушивают на него божественный гнев своей госпожи. У Эотаса хватит света на каждого из них, Вайдвен не сомневается в этом, но скольких еще им придется отправить в Хель, прежде чем Дирвуд поймет, что их попытки остановить восходящее солнце бессмысленны? Гордость ли заставляет их идти на смерть? Невежество?

Надежда?..

Вайдвен слепо моргает в темноту: сквозь ткань шатра еще не начало пробиваться тусклое рассветное зарево, и он не представляет, который сейчас час.

— Сколько еще до рассвета? — шепчет Вайдвен. Свернувшийся в его груди огонек едва ощутимо вздрагивает.

Совсем немного, говорит Эотас, не больше двадцати лет.

Вайдвен думает, что это какая-то уж очень долгая ночь. Незримое тепло разливается внутри, облегчая дыхание, но ни капли света не пробивается наружу:

Куда дольше, чем тебе кажется.


О Дюжине он слышит впервые на следующий день.

А под стенами Новой Ярмы неуверенные шепотки разведчиков, которым он прежде не придавал значения, повторяет совсем другой голос, и в этот раз Вайдвен вслушивается всерьез.


Человек перед ним не магранит — во всяком случае, он не из паладинов боевого ордена и не из жрецов пламени. Может быть, он из сайферов Данрид Роу. А может, из местных. Кто бы он ни был, один из немногих — он смотрит на Вайдвена без цепенящего ужаса в глазах.

— Новая Ярма будет под знаменем Редсераса не позже, чем через неделю, — говорит Вайдвен. — Зачем ты пришел?

Пленный едва может ответить ему: допрашивали неудавшегося убийцу с особым пристрастием, но все старания дознавателей пропали впустую. Сайферы умеют закрывать разум от физической боли, а в армии Божественного Короля никогда не было чтецов душ, способных сравниться с мастерами из Данрид Роу.

Он назвал себя «тринадцатым». Это было второе, что он сказал дознавателям.

— Чтобы сказать тебе, где закончится твоя священная война, — сплюнув на землю кровь, глухо и немного шепеляво отвечает сайфер и улыбается. — Дирвуду не нужна армия, чтобы справиться с тобой и твоим обезумевшим богом. Хватит одной дюжины солдат.

А это было первое.

Вайдвен всматривается в его душу, пытаясь заметить признаки безумия: хаотичные вспышки духа или чарующий дурман забвения. Но не замечает. Душа «тринадцатого» прозрачна, как осколок весеннего льда; эотасов свет проходит сквозь нее беспрепятственно и свободно.

Или…

Лиловые поля, золотое солнце: слишком жаркое, слишком светлое, чтобы под ним могли взойти богатые посевы. Маленькая нищая деревня; невыносимо долгие молитвы, еще дольше и гаже оттого, что каждое третье слово в них прерывается мучительным кашлем. И светом прошитый путь впереди — от дверей родного дома до строгой имперской столицы…

Вайдвен смаргивает непрошенное наваждение, слишком внезапное и настоящее, и с изумлением всматривается снова в солнечные лучи. Сайферы Данрид Роу научились превращать свои души в зеркала?

— Они будут ждать тебя в цитадели Халгот. Ты умрешь на пороге родного дома, Вайдвен: совсем близко к ворласовым полям, где тебе стоило остаться прошлой осенью.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Жюстина
Жюстина

«Да, я распутник и признаюсь в этом, я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но не преступник и не убийца… Ты хочешь, чтобы вся вселенная была добродетельной, и не чувствуешь, что все бы моментально погибло, если бы на земле существовала одна добродетель.» Маркиз де Сад«Кстати, ни одной книге не суждено вызвать более живого любопытства. Ни в одной другой интерес – эта капризная пружина, которой столь трудно управлять в произведении подобного сорта, – не поддерживается настолько мастерски; ни в одной другой движения души и сердца распутников не разработаны с таким умением, а безумства их воображения не описаны с такой силой. Исходя из этого, нет ли оснований полагать, что "Жюстина" адресована самым далеким нашим потомкам? Может быть, и сама добродетель, пусть и вздрогнув от ужаса, позабудет про свои слезы из гордости оттого, что во Франции появилось столь пикантное произведение». Из предисловия издателя «Жюстины» (Париж, 1880 г.)«Маркиз де Сад, до конца испивший чащу эгоизма, несправедливости и ничтожества, настаивает на истине своих переживаний. Высшая ценность его свидетельств в том, что они лишают нас душевного равновесия. Сад заставляет нас внимательно пересмотреть основную проблему нашего времени: правду об отношении человека к человеку».Симона де Бовуар

Донасьен Альфонс Франсуа де Сад , Лоренс Джордж Даррелл , Маркиз де Сад , Сад Маркиз де

Эротическая литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Прочие любовные романы / Романы / Эро литература
Доктор Гарин
Доктор Гарин

Десять лет назад метель помешала доктору Гарину добраться до села Долгого и привить его жителей от боливийского вируса, который превращает людей в зомби. Доктор чудом не замёрз насмерть в бескрайней снежной степи, чтобы вернуться в постапокалиптический мир, где его пациентами станут самые смешные и беспомощные существа на Земле, в прошлом – лидеры мировых держав. Этот мир, где вырезают часы из камня и айфоны из дерева, – энциклопедия сорокинской антиутопии, уверенно наделяющей будущее чертами дремучего прошлого. Несмотря на привычную иронию и пародийные отсылки к русскому прозаическому канону, "Доктора Гарина" отличает ощутимо новый уровень тревоги: гулаг болотных чернышей, побочного продукта советского эксперимента, оказывается пострашнее атомной бомбы. Ещё одно радикальное обновление – пронзительный лиризм. На обломках разрушенной вселенной старомодный доктор встретит, потеряет и вновь обретёт свою единственную любовь, чтобы лечить её до конца своих дней.

Владимир Георгиевич Сорокин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Гитлер_директория
Гитлер_директория

Название этой книги требует разъяснения. Нет, не имя Гитлера — оно, к сожалению, опять на слуху. А вот что такое директория, уже не всякий вспомнит. Это наследие DOS, дисковой операционной системы, так в ней именовали папку для хранения файлов. Вот тогда, на заре компьютерной эры, писатель Елена Съянова и начала заполнять материалами свою «Гитлер_директорию». В числе немногих исследователей-историков ее допустили к работе с документами трофейного архива немецкого генерального штаба. А поскольку она кроме немецкого владеет еще и английским, французским, испанским и итальянским, директория быстро наполнялась уникальными материалами. Потом из нее выросли четыре романа о зарождении и крушении германского фашизма, книга очерков «Десятка из колоды Гитлера» (Время, 2006). В новой документальной книге Елены Съяновой круг исторических лиц становится еще шире, а обстоятельства, в которых они действуют, — еще интересней и неожиданней.

Елена Евгеньевна Съянова

Проза / Современная проза / Документальное / Биографии и Мемуары