Двадцать тысяч лье под водой

В три часа утра 26 ноября «Наутилус» пересек тропик Рака в районе 172° западной долготы. 27 ноября он прошел неподалеку от Сандвичевых островов[93], где 14 февраля 1779 года погиб прославленный Джеймс Кук. Таким образом, за время нашего путешествия мы преодолели уже четыре тысячи восемьсот шестьдесят лье. Поднявшись утром на палубу, я увидел в двух милях под ветром Гавайи – самый крупный из семи островов Гавайского архипелага. Я отчетливо разглядел возделанные поля, горные цепи, тянувшиеся параллельно берегу, и вулканы, над которыми господствует Мауна-Кеа, возвышаясь на пять тысяч метров над уровнем моря. Среди прочих представителей местной фауны в наши сети попали падины павлиньи – прелестные морские полипы, повсеместно встречающиеся в этой части океана.

«Наутилус» по-прежнему держал курс на юго-восток. Первого декабря он пересек экватор на 142° западной долготы, а четвертого числа того же месяца, после стремительного перехода, не ознаменованного какими-либо происшествиями, мы достигли принадлежащих Франции Маркизских островов. В трех милях от нас, на 8°57’ южной широты и 139°32’ западной долготы, я различил вершину пика Мартин на Нуку-Хива, самом большом острове этой группы. Я видел лишь далекие очертания поросших лесом гор на горизонте, поскольку капитан Немо не любил приближаться к земле. Там наш улов состоял из нескольких разновидностей прекрасных рыб – здесь были корифены с голубыми плавниками и золотистым хвостом, чье мясо не имеет равных во всем мире; практически лишенные чешуи, но необыкновенно вкусные губаны; зубастые апогоны; желтоватые королевские макрели, на вкус не уступающие тунцам. Все эти рыбы могли по праву претендовать на место в меню «Наутилуса».

Покинув очаровательные острова, находящиеся под защитой французского флага, мы отправились дальше, пройдя с 4 по 11 декабря около двух тысяч миль. Во время недельного плавания мы повстречали огромную стаю кальмаров – любопытных моллюсков, родственных каракатицам. У французских рыбаков они известны под именем «рожок». Кальмары принадлежат к отряду головоногих моллюсков и семейству двужаберных, куда, помимо них, входят каракатицы и аргонавты. Особый интерес к изучению кальмаров проявляли античные натуралисты; для ораторов Агоры эти животные служили источником многочисленных метафор, а богатые граждане ценили их за превосходные вкусовые качества, – если верить Атенею, греческому врачевателю, предшественнику Галена[94].

В ночь с 9 на 10 декабря «Наутилус» встретил на своем пути целые полчища головоногих, ведущих преимущественно ночной образ жизни. Там были миллионы моллюсков. Они мигрировали из умеренных в более теплые климатические зоны, следуя за косяками сельди и сардин. Сквозь толстые хрустальные стекла мы наблюдали, как кальмары стремительно проносятся мимо, двигаясь задом наперед при помощи своих похожих на трубки тел, преследуя рыб и моллюсков, поедая более мелких, служа пищей более крупным; а десять ног-щупальцев, словно живые змеи Горгоны, беспорядочно извивались у них на голове, куда их поместила неистощимая на выдумки природа. Несмотря на свою быстроходность, «Наутилус» в течение нескольких часов плыл в гуще кальмарьего стада, поймав в сети бессчетное количество этих животных, среди которых я различил все девять тихоокеанских видов, описанных д’Орбиньи[95].

Море щедро разворачивало перед нами почти сказочные представления, перемежая одно другим беспрестанно. Оно меняло декорации и мизансцены для услады наших глаз. Нам предлагалось не просто разглядывать божьи создания в родной им стихии, но и проникнуть в тайны океана, порой самые грозные.

Днем 11 декабря я сидел в салоне, коротая время за чтением. Нед Ленд и Консель разглядывали светящуюся морскую бездну при полураздвинутых ставнях. «Наутилус» стоял на месте. Наполнив резервуары, он дрейфовал на глубине тысячи метров, в малообитаемых слоях океана, куда редко наведываются крупные рыбы.

Там были миллионы кальмаров.

Я читал увлекательную книгу Жана Масэ «Слуги желудка»[96], жадно впитывая гениальные советы, когда Консель прервал мое занятие.

– Не мог бы господин подойти на минутку? – спросил он немного странным голосом.

– Что случилось, Консель?

– Не угодно ли господину взглянуть?

Я встал и подошел к стеклу.

В толще воды, озаренной ярким светом электрического фонаря, чернела огромная неподвижная масса. Я пристально всматривался, пытаясь определить породу этого китообразного исполина. И вдруг меня пронзила неожиданная догадка.

– Корабль! – воскликнул я.

– Да! – подтвердил канадец. – Разбитое судно, которое идет ко дну!