Двадцать тысяч лье под водой

Мне посчастливилось наблюдать вблизи эти необычные известковые стены, которые, как показал зонд, отвесно уходили на триста метров вниз и искрились переливчатым блеском в свете электрических лучей.

Консель немало удивился, когда на его вопрос о темпах возведения таких исполинских барьеров, я ответил, что, по мнению ученых, рифы прирастают на одну восьмую дюйма за сто лет.

– Стало быть, чтобы воздвигнуть эти стены, понадобилось…

– Сто девяносто две тысячи лет, мой дорогой Консель, что значительно превышает библейское летоисчисление. Хотя на образование каменного угля, то есть минерализацию подтопленных наводнениями лесов, ушло гораздо больше времени. Впрочем, надо добавить, что библейские дни – это целые эпохи, а не краткие промежутки между двумя восходами солнца. Как говорится в самой Библии, солнце существовало задолго до сотворения мира.

Когда «Наутилус» поднялся на поверхность океана, я смог составить более полное представление о лесистом острове Клермон-Тоннер. Его мадрепоровые скалы были, очевидно, удобрены смерчами и бурями. Однажды какое-нибудь зернышко, принесенное с соседних земель ураганом, упало на известковые отложения, смешанные с разложившимися останками рыб и морских растений, которые образовали почву. Затем волны принесли на эту новую землю кокосовый орех. Семя пустило корни. Дерево, подрастая, остановило испарение воды. Появился ручей. Постепенно растительность отвоевывала все новые территории. Вскоре с соседних островов на поваленных ветром деревьях начали прибывать мельчайшие животные, червячки, насекомые. Черепахи стали приплывать сюда, чтобы отложить яйца. Птицы вили гнезда на ветвях молодых деревьев. Зародилась жизнь, а потом, привлеченный зелеными лесами и плодородными почвами, появился человек. Так образуются коралловые острова – исполинские творения микроскопических животных.

К вечеру Клермон-Тоннер растаял в дымке на горизонте, и «Наутилус» резко изменил курс. Пройдя тропик Козерога по сто тридцать пятому меридиану, он направился на западо-северо-запад, двигаясь в пределах межтропической зоны. Несмотря на палящие лучи тропического солнца, мы вовсе не страдали от жары, поскольку на глубине тридцати-сорока метров температура никогда не поднималась выше десяти-двенадцати градусов.

Пятнадцатого декабря мы оставили на востоке манящие берега островов Общества[99], и тем же утром, в нескольких милях под ветром я увидел горные вершины прекрасного Таити, жемчужины Тихого океана. Воды острова принесли к нашему столу превосходные сорта рыб – макрелей, полосатых тунцов, альбакоров, а также несколько видов мурен, похожих на морских змей.

«Наутилус» преодолел восемь тысяч сто миль. Согласно лагу, отметка в девять тысяч семьсот двадцать миль была пройдена на отрезке между архипелагом Тонга-Табу, где пропали вместе с командами «Арго», «Порт-о-Пренс» и «Дюк оф Портленд», и Островами Мореплавателей[100], где был убит капитан Лангле, друг Лаперуза. Далее наш путь лежал мимо архипелага Фиджи, где дикари убили матросов «Юниона» и капитана Бюро из Нанта, командира судна «Любезная Жозефина».

Архипелаг Фиджи растянулся на сто лье с севера на юг и на девяносто лье с востока на запад, между 6° и 2° южной широты и 174° и 179° западной долготы. Он представлял собой группу островов, рифов и островков, крупнейшие из которых – Вити-Леву, Вануа-Леву и Кандаву.

Открыл эту островную группу Тасман[101] в далеком 1643 году – в тот самый год, когда Торричелли[102] изобрел барометр, а Людовик XIV взошел на трон. Не мне судить, какое из этих событий оказали большее влияние на историю человечества. В 1714 году здесь побывал Кук, в 1793-м – д’Антркасто[103] и лишь в 1827 году Дюмон-Дюрвиль[104], наконец, упорядочил географический хаос этого архипелага. «Наутилус» приблизился к бухте Вайлека – месту действия трагических событий, приключившихся с капитаном Диллоном, который первым заявил о таинственной гибели Лаперуза.

Эта бухта, где мы несколько раз закидывали драгу, изобиловала устрицами. Мы поглощали их в невероятных количествах, вскрывая прямо на обеденном столе, следуя наставлениям Сенеки. Местные устрицы принадлежали к виду Ostrea lamellosa, широко распространенному на Корсике. Многотысячные колонии этих моллюсков облюбовали вайлекские отмели и, если бы не их активное истребление, в итоге захватили бы всю бухту, поскольку каждая особь производит до двух миллионов яиц.

И если на этот раз Неду Ленду не пришлось раскаиваться в обжорстве, то лишь потому, что устрицы – единственный продукт, не вызывающий расстройства пищеварения. В самом деле, взрослому человеку нужно съесть не менее шестнадцати дюжин этих двустворчатых моллюсков, чтобы его организм получил триста пятнадцать граммов азотистых веществ, необходимых для питания в течение дня.