Двадцать тысяч лье под водой

Сделав множество остановок на островах Тихого океана, 7 июля 1827 года «Решерш» бросил якорь в той самой гавани Вану у берегов Ваникоро, где стоял сейчас «Наутилус».

Там были найдены многочисленные остатки крушения: железные инструменты, якоря, части такелажа вроде канатных строп и блоков, фальконеты[110], восемнадцатидюймовый снаряд, обломки астрономических приборов, кусок гекаборта и бронзовый колокол с надписью «Меня отлил Базен» – такое клеймо ставили на свои изделия литейщики брестского арсенала примерно в 1785 году. Сомнений больше не оставалось.

Продолжая изыскания, Диллон оставался в этом злосчастном месте до октября. После чего покинул Ваникоро и направился в сторону Новой Зеландии. Седьмого апреля он бросил якорь в Калькутте, а затем вернулся во Францию, где был весьма любезно принят Карлом X.

Между тем Дюмон-Дюрвиль, ничего не зная об исследованиях Диллона, отправился искать место крушения в другие края. На то были веские причины: со слов одного китобоя ему стало известно, что медали и крест святого Людовика видели у дикарей Луизиады[111] и Новой Каледонии.

Итак, командир «Астролябии» Дюмон-Дюрвиль вышел в море и бросил якорь в окрестностях Хобарт-Тауна[112] через два месяца после того, как Диллон покинул Ваникоро. Прибыв на место, Дюмон-Дюрвиль узнал о результатах экспедиции Диллона. А кроме того, ознакомился с показаниями некоего Джеймса Хоббса из Калькутты, помощника капитана «Юниона», который утверждал, что, пристав к острову на 8°18’ южной широты и 156°30’ восточной долготы, видел у местных жителей железные брусья и куски красной ткани.

Дюмон-Дюрвиль был совершенно сбит с толку. Не зная, стоит ли принимать на веру истории, напечатанные в сомнительных газетенках, он все же решил отправиться по следам Диллона.

Десятого февраля 1828 года «Астролябия» появилась у берегов Тикопиа, взяла на борт обосновавшегося там бывшего матроса – в качестве лоцмана и переводчика, – и отчалила в направлении острова Ваникоро, к которому приблизилась 12 февраля. До 14 февраля судно лавировало между рифами и лишь 20 числа, оказавшись за пределами этого природного барьера, наконец бросило якорь в гавани Вану.

Двадцать третьего февраля группа офицеров обследовала остров, но ничего существенного найти не удалось, кроме нескольких обломков. Местные жители, избрав тактику уверток и запирательства, наотрез отказывались вести их к месту трагедии. Такое поведение выглядело крайне подозрительно и наводило на мысль, что жертвы кораблекрушения пострадали от рук туземцев. Те будто боялись, что Дюмон-Дюрвиль приехал отомстить за своих злосчастных соотечественников.

И все же 26 февраля туземцы, задобренные подарками и поверившие, что никакое наказание им не грозит, отвели старшего помощника Жакино к месту катастрофы.

Там, между рифами Паку и Вану, на глубине трех или четырех морских саженей лежали покрытые известковыми отложениями якоря, пушки, железные и свинцовые чушки балласта. Туда были немедленно отправлены с «Астролябии» баркас и вельбот; после долгих усилий их экипажам удалось-таки достать один из якорей весом в тысячу восемьсот фунтов, восьмидюймовую чугунную пушку, одну свинцовую чушку и два медных фальконета.

Опросив туземцев, Дюмон-Дюрвиль узнал, что, после того как оба его корабля разбились о рифы, Лаперуз построил из обломков маленькое суденышко и отправился в новое плавание, чтобы вновь потерпеть крушение… Где? Никто не знал.

В память о знаменитом мореплавателе и его товарищах командир «Астролябии» воздвиг под сенью мангровых деревьев кенотаф[113]. Это была простая четырехгранная пирамида на коралловом пьедестале, построенная без единого кусочка железа, – дабы не искушать охочих до металла туземцев.

Дюмон-Дюрвиль хотел тут же отплывать; увы, его матросы слегли с лихорадкой, которую подхватили в этой нездоровой местности, и, поскольку капитан и сам был серьезно болен, он смог сняться с якоря только 17 марта.

Тем временем французское правительство, полагая, что Дюмон-Дюрвиль ничего не знает о результатах экспедиции Диллона, решило отправить на Ваникоро корвет «Байонез» под командованием Легоарана де Тромлена, стоявший тогда в одном из портов на западном побережье Америки. «Байонез» бросил якорь во внутренней бухте Ваникоро через несколько месяцев после отплытия «Астролябии» и не нашел никаких новых свидетельств – зато удостоверился, что туземцы не тронули импровизированный мавзолей Лаперуза.

Вот вкратце и все, что я рассказал капитану Немо.

– Так значит, до сих пор неизвестно, куда отправился и где затонул третий корабль, который Лаперуз и выжившие после кораблекрушения матросы построили на острове?

– Неизвестно.

Капитан Немо жестом пригласил меня следовать за ним в салон. «Наутилус» погрузился на несколько метров, и железные ставни снова раздвинулись.