Двадцать тысяч лье под водой

Затем мы проплыли на расстоянии шести миль от арабских берегов Махры и Хадрамаута, вдоль извилистой линии горных хребтов, увенчанных древними руинами. Наконец, 5 февраля, мы вошли в Аденский залив, настоящую воронку, вставленную в горлышко Баб-эль-Мандеба, несущего индийские воды в Красное море.

Шестого февраля «Наутилус» прошел мимо Адена, примостившегося на скалистом мысе, что соединен с континентом узким перешейком. Англичане, захватившие город в 1839 году, превратили его в подобие неприступного Гибралтара, восстановив разрушенные крепостные сооружения. Я увидел восьмиугольные минареты этого древнего порта, который был в свое время самым богатым и развитым центром торговли на всем побережье, по словам историка аль-Идриси.

Я полагал, что, дойдя до мыса, капитан Немо повернет назад; но, к моему огромному удивлению, он не сделал ничего подобного.

На следующий день, 7 февраля, мы вошли в Баб-эль-Мандебский пролив, название которого в переводе с арабского означает «Ворота слез». При ширине в двадцать миль его длина не превышает пятидесяти двух километров – идущий на полном ходу «Наутилус» преодолел это расстояние за час. Правда, я так ничего и не увидел – даже остров Перим, присоединенный британским правительством к Аденскому поселению. Слишком много английских и французских пароходов, направлявшихся из Суэца в Бомбей, Калькутту, Мельбурн, а также на Бурбон[142] и Маврикий, бороздили этот узкий пролив. Поэтому «Наутилус» не рискнул всплывать и благоразумно держался на глубине.

Наконец около полудня мы достигли пределов Красного моря.

Красное море – знаменитое соленое озеро из библейских преданий, уровень которого ежегодно понижается на полтора метра, так как оно не орошается дождями, не пополняется водами крупных рек и беспрерывно мелеет из-за чрезмерного испарения! Этот уникальный залив мог бы давно высохнуть, будь он полностью закрытым; расположенным по соседству Каспийскому и Асфальтовому[143] морям повезло чуть больше – их уровень понизился не так сильно, и объем испаряющейся воды равен объему поступающей.

Длина Красного моря составляет две тысячи шестьсот километров при средней ширине в двести сорок. В эпоху Птолемеев и римских императоров оно играло роль крупнейшей торговой артерии мира, и строительство канала на перешейке вернет ему былое величие – отчасти это уже произошло благодаря Суэцким железным дорогам[144].

Я даже не пытался понять, что побудило капитана Немо отправиться в Красное море. Однако безоговорочно поддерживал это решение. «Наутилус» двигался с умеренной скоростью, то всплывая, то вновь погружаясь, чтобы избежать встречи с очередным судном. Поэтому мне удалось наблюдать это необычное море как на поверхности, так и в глубинах.

На рассвете 8 февраля на горизонте показался город Мокка, представляющий собой груду развалин, что обрушиваются от одного лишь звука пушечных залпов. Среди руин тут и там зеленели редкие финиковые пальмы. Когда-то это был крупный торговый центр, в котором насчитывалось шесть рынков, двадцать шесть мечетей и четырнадцать крепостей, окружавших его защитным поясом в три километра.

Затем «Наутилус» приблизился к африканским берегам, где море достигает наибольшей глубины. Пока наш корабль рассекал кристально прозрачные воды, мы с восхищением разглядывали через хрустальные стекла разноцветные кустики кораллов и могучие скалы, покрытые роскошным зеленым ковром из водорослей. Какое неописуемое зрелище, какое разнообразие ландшафтов и пейзажей открылось нашему взору среди подводных рифов и вулканических островков ливийского побережья! Вскоре, когда «Наутилус» подошел к восточным берегам, флора и фауна Красного моря предстала перед нами во всем своем великолепии! Мы находились тогда в окрестностях Тихамы, где пышные заросли зоофитов красовались не только под водой, но и выходили на поверхность, вздымаясь на высоту в десять морских саженей с причудливом сплетении; правда, на воздухе они слегка блекли по сравнению с теми, что сохраняли яркость благодаря живительной морской влаге.

Сколько счастливых часов я провел у окна салона! Сколько восхитительных новых видов подводной флоры и фауны увидел я в электрическом свете нашего прожектора! Грибовидные кораллы, грифельно-серые актинии, в том числе Thalassianthus aster; тубипоры, напоминающие флейту Пана – казалось, они только и ждут, когда бог-пастух начнет на них играть; удивительные моллюски со спиралевидной подошвой, которые селятся в полостях мадрепоровых кораллов Красного моря; и наконец, тысячи разновидностей не встречавшейся мне прежде обыкновенной морской губки.