Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Благодаря этой трагической актрис, сразу оказавшейся звздою первой величины, Мольеровскій дворецъ вернулся къ тому самому жанру, который за нсколько вковъ передъ тмъ доставлялъ ему богатство и славу, а именно въ классическому репертуару. Необходимо замтить, впрочемъ, что въ старинныя драмы и древнія трагедіи признано было умстнымъ внести существенныя измненія, украсившія ихъ прелестями новизны. Событія, о которыхъ упоминалось лишь въ немногихъ словахъ или намекахъ, все, о чемъ только разсказывалось и что происходило въ промежутк между дйствіями классической пьесы, ставилось теперь на сцену, доставляя зачастую картины, несравненно боле интересныя, чмъ самая пьеса, являвшаяся къ нимъ какъ бы приправой. Въ рдкихъ случаяхъ, когда въ пьес не оказывалось подходящаго матеріала для такихъ усовершенствованій; ее все таки снабжали добавочными прелестями, способными удовлетворить самые прихотливые вкусы. Такимъ образомъ на преобразившейся сцен Мольеровскаго театра и, въ былое время слишкомъ уже торжественнаго, можно было видть теперь кровопролитныя драки дикихъ зврей, осады крпостей, турниры, морскія сраженія, бой быковъ и охоту на неподдльную, живую дичь.

Трагическая актриса-медіумъ, обладавшая способностью вызывать на сцену любаго изъ великихъ артистовъ, давно уже отошедшихъ въ вчность, внесла въ свою очередь необычайное разнообразіе эффектовъ въ созданныя ею роли. Въ нихъ она была уже не Сильвіей, а Клеронъ, — Адріенной Лекувреръ, — двицей Жоржъ, — Рашелью, или Сарой Бернаръ. Эти великія артистки прежнихъ временъ, возвращаясь на т самые подмостки, на которыхъ он при жизни подвизались съ такимъ блестящимъ успхомъ, произносили голосомъ, умолкшимъ лтъ сто или двсти тому назадъ, величественныя тирады, такъ воспламенявшія когда-то сердца зрителей. При этомъ воспроизводились съ величайшею точностью вс характерныя особенности ихъ декламаціи. Нельзя представить себ ничего поразительне и, если можно такъ выразиться, сенсаціонне внезапной перемны, происходившей тогда съ самою Сильвіей. Эта трагическая артистка, — рослая, дебелая женщина, казавшаяся даже черезчуръ массивной, и при обыкновенныхъ условіяхъ, когда не находилась подъ вліяніемъ медіумической силы, — отличавшаяся самымъ мщанскимъ спокойствіемъ, обыкновенно не производила своимъ появленіемъ на сцену ни малйшаго впечатлнія. Она начинала играть свою роль довольно холодно, но вдругъ, однимъ лишь дйствіемъ собственной воли, мгновенно испытывала полнйшее преобразованіе. Вселявшійся въ Сильвію духъ какъ-будто совершенно изгонялъ изъ нея ея личность. Вмсто Сильвіи появлялась на сцен прежнихъ своихъ успховъ великая артистка, прославившаяся нкогда въ этой роли. Духъ, вернувшійся изъ небытія, казалось, вытснялъ собственную душу медіума, или приводилъ ее въ оцпенніе, чтобы заступить ея мсто и такимъ образомъ прибавить еще нсколько часовъ къ своей давно минувшей земной жизни. При каждомъ такомъ медіумическомъ представленіи Сильвія, повидимому, испытывала сильнйшее электрическое сотрясеніе.

Иногда, при особенно торжественныхъ случаяхъ, артистка-медіумъ вызывала духъ самого автора пьесы. Изумленная публика фактически слышала тогда Расина, Корнеля, Вольтера или Гюго, читавшихъ собственные стихи, внося иногда въ великія свои творенія давно забытые варіанты, или же посмертныя измненія, свидтельствовавшія, что геній ихъ продолжаетъ совершенствоваться и въ загробной жизни.

Трагическая артистка-медіумъ была изъ хорошей мщанской семьи и, сойдя съ театральныхъ подмостковъ, становилась простой двушкой, скромно жившей со своими родителями, — мелочными торговцами, удалившимися отъ длъ и никогда не ощущавшими въ себ сколько-нибудь замтныхъ спиритическихъ и медіумическихъ способностей. Сильвія представляла собой поэтому необычайное явленіе. Необходимо замтить, впрочемъ, что медіумическая энергія была унаслдована ею отъ предковъ, а именно отъ двоюроднаго прапрадда, посаженнаго въ домъ умалишенныхъ вслдствіе своего пристрастія къ магіи и къ наукамъ, затрогивавшимъ таинственныя явленія, которыми современные ему ученые пренебрегали, предоставляя ихъ шарлатанамъ.

Разъ вечеромъ Сюльфатенъ по обыкновенію дремалъ, сидя передъ своимъ телефоноскопомъ, соединеннымъ со сценой Мольеровскаго театра, когда вниманіе его было внезапно приковано появленіемъ Сильвіи въ роли Донны Соль въ пьес великаго Гюго. Инженеръ-медикъ былъ пораженъ словно ударомъ молніи. Онъ былъ охваченъ такъ всецло чувствомъ, или лучше сказать мыслью, нахлынувшей на него неожиданно, что инстинктивно бросился къ актрис, разбивъ при этомъ зеркальную пластинку телефоноскопа.