Дважды контрразведчик

Прочитал в детстве в одно дыхание книгу Валентина Катаева «Сын полка» и с тех пор мечтал быть офицером. Снились мне бои в Испании, где я воевал против фашистов. Облазил школьником многие километры окопов и ходов сообщения времен войны в лесу за рекой Сож, в лесных землянках с одноклассником и верным другом Толиком Кухаренко, у которого мать и отца повесили фашисты за связь с партизанами, мы находили винтовки без затворов, море стреляных гильз, пробитые каски, обменивались этими сокровищами с другими пацанами. Те находили иногда и неразорвавшиеся мины, снаряды. В результате таких походов одноклассники частенько погибали от взрывов, семеро наших чериковских школьников по коридорам ходили с одной рукой, или ногой.

Васька, Надька и петух

Мама сумела купить небольшую избушку с огородом, недалеко от дома ее сестры. Перебрались. Завели поросенка Ваську, козу Надьку и несколько кур. Жить стало лучше, жить стало веселей. Мама весь день на работе, и я, придя из школы, поев вареной картошки, брал ведро и шел на речку собирать ракушки.

На противоположном берегу реки в нашу сторону было отсыпано из песка несколько дамб, примерно в ста метрах друг от друга. Русло реки между ними и нашим берегом было глубоким, по весне по нему плавали даже небольшие баржи и катера. А между дамбами глубина была по колено, дно песчаное. Там на дне водилось множество ракушек. Однажды я, бродя между дамбами, метрах в двадцати от себя увидел что‑то круглое и темное, похожее на занесенное сюда бревно‑топляк. Когда подошел к нему поближе, «бревно» вдруг из воды взлетело вверх, с брызгами и шумом, и, упав обратно, унеслось на глубину, как маленькая подводная лодка. Бросив ведро, я в панике побежал по мелководью к берегу, где сел и долго отходил от страха… Потом снова начал собирать ракушки.

Набирал ракушек целое ведро, ставил их варить на летней плитке. Сварив, очищал «мясо» от скорлупы. Добавлял крапивы, толченой картошки и нес ведро с варевом к реке, чтобы остудить в холодной воде. Свиней горячей едой кормить нельзя. Пока я помешивал варево в ведре, нечаянно выплескивая его капли в воду, вокруг собиралась большая стая мальков, поедавших кусочки свиной еды. Частенько сюда наведывались и небольшие щучки, которые атаковали мальков, как волки стадо овец. Те в панике бросались в разные стороны, а щучки, не боясь меня, с мальком поперек рта, нагло и неторопливо уплывали вглубь и потом снова возвращались за своим обедом.

Чувствуя запах еды, поросенок Васька орал на всю округу, как недорезанный. Покормив его, обычно по осени, когда уже убрана картошка, я выпускал Ваську погулять. Наклонив низко голову, он своим рылом начинал вспахивать землю и во влажном месте укладывался в грязи отдыхать. Усыпив его бдительность почесыванием сначала за ухом, потом по брюху, я добивался, что Васька закатывал от удовольствия глаза, раскидывал ноги, и сладко хрюкая, пытался отключиться от действительности. Не тут‑то было. У меня в отношении его были свои планы. Встав над его спиной враскорячку, я внезапно резко шлепал прутом его по толстой попе. Он вскакивал, и я оказывался сидящим на его спине, как всадник. Мне этого только и надо было. Взвизгнув от ярости, Васька сначала начинал крутиться, пытаясь меня скинуть на землю, но я цепко держался на нем, сжимая бока ногами, как ковбой. Заорав изо всей дури на всю округу, Васька, постанывая от моего веса, трусил к реке и, зайдя в воду, сразу ложился набок, сбрасывая меня с себя. Так повторялось каждый день, и мы оба становились все опытнее. Я — как покататься «на халяву» на его спине, а он — как побыстрее избавиться от меня.

Когда наступали устойчивые холода, очередного Ваську резали на сало. Приходил сосед с большим блестящим немецким кинжалом со свастикой на ручке. Вдвоем с мамой они привязывали Ваську в стойле за ногу. Затем мама выбегала оттуда в дом и сидела, затыкая уши. Раздавался длинный предсмертный пронзительный крик кабана, которого сосед, повалив набок, бил кинжалом прямо в сердце. Крик постепенно ослабевал и вскоре затихал совсем. Кабана вытаскивали, сливали кровь и долго обжигали соломой во дворе. Вокруг стоял очень вкусный запах, от которого рот наполнялся слюной. Потом шла разделка, мама жарила вкусные куски, ставила на стол бутылку водки, и сосед долго обедал. Куски сала посыпали солью и укладывали в большую бочку. Закрывали сверху крышкой, на которую клали большой речной валун. Сала хватало до ранней весны. По утрам мама готовила драчоники, залив кусочки сала на сковороде тертой бульбой. До сих пор эта национальная белорусская еда кажется мне необыкновенно вкусной.