Две души Арчи Кремера (СИ)

Его коллеги уже были в шлюзе; Кронинген все еще стоял и смотрел на Арчи. А тот – на него. Комм скафандра Кронингена подавал недовольный звук, уведомляя, что кислорода становится критически мало, визор шлема запотевал изнутри. Кронинген был очень недоволен, но развернулся и пошел к шлюзу.

Лакис согласился еще на два часа на поверхности, но после перерыва в четыре. Кронинген хмуро посмотрел на него и прошел в конференц-зал. Валерий Кемпер перебрасывал данные на компьютеры, Зиновия Эркель делала пометки на доске. Джефферсон Обаде стоял рядом с автоповаром, просматривал сообщения на личном комме. Максимилиан У. Кронинген расстегнул воротник комбинезона и подошел к Эркель. Через пять минут была налажена конференц-связь с остальными; еще через семь минут им было плевать на все и вся. Через три с половиной часа они готовились к еще одному выходу на поверхность. Лакис подошел к ним.

– Условия не самые лучшие, – сказал он Кронингену. – Поднимается ветер, пыльность повышенная. Видимость пока восемьдесят процентов, за час может свалиться до пятидесяти.

Кронинген кивнул.

– Нам достаточно видимости в пятьдесят метров, – сухо ответил он. Подумав, спросил: – Это нормально, что Кремер не использует скафандр? Даже обычный планетарный.

– Мы тоже удивлялись поначалу, – пожал плечами Лакис. – Для него нормально, другой бы сдох от холода или еще чего, если бы лучей не нахватал.

Кронинген кивнул. Он отчего-то задержался перед шлюзом, постоял, глядя на люк. Затем все-таки вошел внутрь.

Арчи же Кремер внимательно слушал перебранку Араужо и Лутича. Первый требовал, чтобы второй помог ему убедить Лакиса, черта, дьявола разрешить полет «Триплоцефала». Пробный, хотя бы за четыреста тысяч километров, тем более они там выцепили прехорошенький миниатюрный астероид с очень плотным ядром, предположительно из металла платиновой группы. Ну разве не прелесть? Астрофизики в восторге, потирают ручки, разрабатывают стратегии маневра. Лакис настаивает на еще одной проверке всего – динозавра, площадки, здоровья Араужо, жены, тещи и собачки. И самое главное – гадский лапочка Смолянин дудит с Лакисом в одну дудку и саботирует все попытки навигаторов получить доступ к мегакомпьютерам, чтобы рассчитать полет.

«Корабль с тремя компьютерами нуждается во внешнем операторе», – задумчиво отметил Арчи.

«Три компьютера «Триплоцефала» выполняют разные функции, лишь отчасти дублируя друг друга. Соображения безопасности, бла-бла», – охотно отозвался Арт. У него все лучше получались шутки, хотя иронию он распознавал с трудом и только с помощью Арчи.

«Это было бы интересно», – мелькнуло у Арчи.

«Это было бы очень интересно», – согласился Арт. На пару мгновений Арчи представилось: лохматый зверь хитро щурится и потирает лапы.

Араужо доказывал, что краткосрочные вылеты на мелких околопланетных консервках унижают марсиан, тем более что «Триплоцефал» полностью функционален; Лакис размахивал заключениями техников, которые требовали еще одной проверки посадочной площадки. Остальные либо угрюмо молчали, либо тихо роптали: экспедиции «Триплоцефала» ждал весь Марс. Арчи же подозревал, что Лакис тянул, пока двенадцать птеродактилей не сообщат хотя бы промежуточные результаты, – чтобы получить еще одно подтверждение безопасности взлета-посадки.

Почетная миссия по доставке четверых из них с учебного космодрома в жилой пузырь досталась Арчи Кремеру. Остальные были слишком заняты, у них закончилась смена, и вообще: «Ты их нянька, тебе их сопельки и вытирать».

– Вы обладаете сверхспособностями даже на фоне невероятных ареанцев, – сказал Кронинген. – У вас невероятная работоспособность, Артур. После полутора полноценных смен вы бодры и свежи и везете нас домой.

Арчи пожал плечами. Машиной управлял собственный компьютер, при необходимости Арт вмешался бы; Арчи просто сидел в удобном кресле и смотрел в сторону, на закат, куда угодно, но не на Кронингена. Его коллеги дремали сзади, он – смотрел на Арчи. Освещение в салоне было приглушенным и настроение создавалось странное. Напряженное. Провоцирующее на откровения, как ни странно.

– Вам говорит что-нибудь имя Альдобранда Кронингена? – спросил Максимилиан У.

Арчи повернулся к нему.

– Он одержим своей профессией. Я считал его хвастуном одно время, – задумчиво говорил Кронинген, изучая его. – Даже считал, что некоторые намеки – это его желание представить желаемое за действительное. Мой дальний родственник. Зануднейший тип. Так как? Говорит?

Арчи помолчал, кивнул.

Кронинген посмотрел назад, на коллег.