Две души Арчи Кремера (СИ)

Захария плюхнулся рядом с ним. На счастье, Канторович правдами и неправдами уговорил его не втискиваться в шорты, а почтить своим вниманием благородные лосины. Захария был где-то даже благодарен ему, но в жизни бы не признался – ни гепарду своего сердца, ни тем более посторонним чувакам, ибо считал, что лосины – недостаточно вечериночно. Но сидеть в лосинах было неизмерим удобней, чем в ужасных брюках, и ноги у Захарии выглядели в них особенно хорошо– это подтверждало зеркало и десятки одобрительных взглядов, которые Захария ловил на себе, – все с благоразумно далекого расстояния, все укромные – на кой нужно ссориться с Канторовичем? Впрочем, не это привело его в укромное местечко, а вид задумчивого Арчи Кремера. Который, кстати, так и не рассказал ему, что за фигня приключилась – и вообще приключалась – между ним и тем прокурорским сухарем в унылом костюме. Захария рассчитывал на сногсшибательные откровения, но и просто помолчать рядом с Арчи он тоже был не против.

– Между прочим, это Де Велде сделал Златанчику предложение. Представляешь? – гордо сказал он. Арчи повернул к нему голову. – Я, разумеется, расписал ему во всех красках достоинства семейной жизни. Я, конечно же, мудро умолчал о недостатках. Вообще, между нами говоря, если начинать с них, то неофит непременно придет к выводу, что семейная жизнь не стоит таких жертв. Обычное неофитское заблуждение.

– А на кой тебе было нужно-то? – лениво поинтересовался Арчи.

– Нужно – что? – ощетинился Захария.

– Это, – ответил Арчи, указав глазами на площадь.

Захария пожал плечами.

– Я понимаю страстное желание некоторых людей провести всю жизнь в панцире, – высокомерно ответил он, и это «некоторых людей», произнесенное подчеркнуто издевательским тоном, было красноречивей обличающего перста, направленного прямо в грудь Арчи, – но жизнь дана не только для совершения подвигов, но и для праздных радостей. И вообще, почему нет?

Арчи усмехнулся. Потрясающий вопрос. Ни правильно на него не ответить, ни из головы вытрясти. Почему нет? Почему не пойти на площадь, подхватить какую-нибудь дамочку и потанцевать еще? Почему не выпить рядом с Лиамом Даффи и не поговорить о судьбах мира? Почему не лечь на траву, не раскинуть ноги-руки и не уставиться на купол, который стараниями Лапочки Смолянина и его оглоедов был раскрашен невероятными, фантастическими, изумительно красивыми цветами? Почему не поухмыляться, представляя, что на этом самом куполе было написано «Златан, выходи за меня замуж» – Нойчик в некоторых вещах был удивительно твердолобым: он – мужчина, значит, он женится, а за него можно только выйти замуж, что и должен сделать его партнер, сиречь Златанчик. Можно было собраться с духом и просмотреть сообщения, которые Кронинген прислал ему в свое время, а Арт – а кто еще – не удалял, сохранял, и попечалиться. Можно было лениво поинтересоваться, что говорит интрасеть о расследовании, из-за которого Кронинген оказался на Марсе. И снова вернуться к себе непутевому, незаметно для себя поглотившему Арта и вобравшему в себя некоторые его черты, да так, что только после долгого и глубокого анализа можно было установить их источник; незаметно же для себя приблизившемуся к какому-то новому рубежу, которому пока еще не может подобрать названия.

Расследование вроде как еще велось. Там изымали документацию, там помещали под домашний арест управленцев высшего звена; институт, в котором работал Илиас Рейндерс, прикрыли, всерьез говорили о лишении лицензии и дальнейшем его расформировании, в лучшем случае радикальном реформировании. Корпорации, которые вложили денежку в ареанскую инфраструктуру, вели агрессивные войны – в медиа, в генштабе, ассамблее Галактического союза, в закулисье, где угодно, чтобы вытеснить конкурента и отхватить себе на Марсе кусок побольше да посочней. Параллельно с ним случались и другие неожиданности. Однажды суровый комендант Лутич потребовал, чтобы Арчи явился к нему в контору. Арчи явился – они полезли под самый купол, и Лутич совершил невероятное – достал бутылку и два стакана.

– Э? – опешил Арчи.

– Тебе все равно? Даже если ты выжрешь ее в одно лицо, твой искин тебя доставит домой в лучшем виде, так? – хмуро спросил он. – Ну так и меня доставит.

Через десять минут молчания, после двух стаканов он сказал:

– Рейндерса отправили под трибунал. Все-таки отправили, суки.

– Которого? – насторожился Арчи.

– Эспена Альбана Рейндерса. Генерала, мать его. Из-за которого я потерял ребят нахрен. И себе тут отморозил. – Он налил водки в стаканы. – Скажи, курсант, ты слышал эту историю?

– Не слышал, но знаю, – помолчав осторожно ответил Арчи.