Две души Арчи Кремера (СИ)

– На твой век хватит, – ответил Араужо.

Выбравшись из скафандра, Канторович пристально осмотрел Арчи.

– Я действительно не понимаю, как ты в этой хлипкой тряпке выходишь из корабля, – негромко произнес он. – С тебя сейчас кожа лохмотьями должна слазить.

Арчи покачал головой, поднял руку, сжал-разжал кулак.

– Все нормально, как видишь, – отозвался он.

– Вижу. Это-то меня и удивляет.

Он обнял Арчи, прижал к себе и похлопал по спине. Отпустил, еще раз хлопнул по плечу и пошел в командорскую.

«Адмирал Коэн» уже разгружали терранские челноки. «Триплоцефал» тащил к Марсу астероид; на нем снова установилась тоска смертная. Арчи смотрел на звезды на лжеэкране, немного тосковал, немного ругал себя, немного печалился. Пытался заглянуть в будущее и представить себе, что бы он хотел делать, когда вернется на Землю. В какие места сунет нос, что непременно должен посмотреть, что – во вторую очередь. Упрямо заставлял себя не жалеть о том, что упустил. О том, что Максимилиан У. Кронинген скорее всего относится к свершившемуся между ними с легким недоумением, возможно, злостью: в его незлопамятность верилось с огромным трудом. Марс приближался, команда вела себя беспокойно; все поголовно болтали со своими домашними; Арчи только и оставалось, что выбирать места поукромней и дремать – или читать – или медитировать. Стараться не думать о собственной глупости, о близорукости, что ли, а помимо этого с каким-то облегчением признаваться, что Арчи все-таки действительно человек. И кажется, он совершенно по-человечески способен на такие обычные чувства, которые, в свою очередь, ни от каких гормонов не зависят, а от чего-то иного, застревающего в мозгу, заражающего воображение, отдающегося сладким – горьким – пряным – привкусом на языке, лишающего воздуха, и плевать на то, из каких материалов сделаны органы, потому что эти чувства определяет не материя, а нечто иное – нечто, сохранившее Арчи Кремера в этом теле.

Посадка «Триплоцефала» предсказуемо привлекла внимание всего населения Марса. Капитан Араужо с особым, императорским достоинством изображал из себя мегазвезду, степенно сообщал ареанскому журналисту, что да как они делают, рассказывал об особенностях посадки огромной образины в несколько сотен тысяч тонн и делал вид, что совершенно спокоен. Арчи развлекался, сравнивая предыдущую посадку – и эту. Где-то под ними народ смотрел на небо. Комендант Лутич наверняка разыгрывал из себя сфинкса, и Захария Смолянин приставал ко всем, кто только попадался на его пути, пытаясь за болтливостью скрыть судорожное волнение. А остальные нервничали, отвлекались, увлекались будничными делами, снова вспоминали, что им нужно нервничать, допытывались у соседей, что да как, и снова отвлекались. Арчи спасался от изнуряющей рутины тем, что следил за командой – и недоумевал: все движения абсолютно знакомы, все ожидаемы и при этом уместны, что ли. Неосознаваемы ими – на кой бы хрен сдалось терять время на осознание – и верны. Опыт великое дело все-таки.

«Триплоцефал», конечно, был отличной машиной, и в ряде обитаемых отсеков в нем была создана искусственная гравитация, но значительно меньшая, чем на Марсе; поэтому экипаж после рейса проводил немного времени в клинике. Реабилитация, то-се. Захария Смолянин опять же – шантажом и обманом просочившийся в эти помещения, гордо фланировавший в защитном костюме, затем хваставшийся всем подряд невероятно тугой рубашкой из офигенно красивого материала, который создали технологи.

– Бриллиантовая пыль, между прочим! – трещал он, подсовывая рукав под нос Арчи. – Нет, ты только посмотри! Какая у нее структура! Просто кристаллическая! Вот, смотри! Я хотел лосины, но они, сволочи, не дали. У них, видите ли, длины не хватает! Нет, я конечно знаю, что я длинноногий красавец и во всех отношениях эффектный мужчина, но между прочим если оперировать площадями, то на рубашку и на лосины даже для моих длинных модельных ног ушло бы примерно одинаковое количество материала. Так что с их стороны это просто унизительно отказывать мне в насущном!

– Ты хочешь шов на колене? – полюбопытствовал Арчи.

– Чего-о? – возмутился Захария. И нахмурился, когда Арчи показал ему наглядной схемой, что длины полученного куска материи хватило бы на шорты, но не на полноценные брюки. Он озадачился. Сказал задумчиво: – Хм. А это вариант. Как ты думаешь, если явиться в них к Лутичу на свадьбу, он сильно распыхтится?

– А ты хочешь, чтобы он распыхтелся? Или этого избежать?

Захария посмотрел на него с уважением.

– Честно? – мечтательно спросил он.

Арчи повторил про себя слова Захарии, осознал их, клацнул зубами и оторопело спросил, когда до него дошло, что ему только что сообщили:

– Какая свадьба?

Захария засиял.

– Они женятся. Чтобы ты знал, я приложил к этому немало усилий. И между прочим, я – ее организатор.

– Ох ты… – вырвалось у Арчи. Лутича было искренне жалко: эк ему повезло заполучить на свадьбу форменный бедлам.