Две королевы

Дарнли обещает изменить свое поведение, если его еще раз простят. «Я ничего не прошу, — говорит он, — кроме того, чтобы мы делили трапезу и ложе как муж и жена. А если этого не случится, я никогда не встану с этой постели». Автор спрашивает, почему, в таком случае, Дарнли пытался покинуть страну на английском судне. Он все отрицает, но в конечном счете признается, что беседовал с моряками. Затем она обращается к слухам о его тайных замыслах и передает слова Хейгейта, что он вместе с Ленноксами составил заговор, чтобы заключить ее в тюрьму и самому править от имени ее сына[76]. Автор не соглашается отдаваться Дарнли и предлагает перевезти его в Крейгмиллар на конных носилках: «Я сказала ему, что сама привезу его в Крейгмиллар, где смогу вместе с лекарями ухаживать за ним и одновременно быть ближе к моему сыну». Дарнли наотрез отказывается. Он не хочет, чтобы кто-то видел его покрытую язвами кожу. И сердится на дальнейшие расспросы о его замыслах: «Он не желает, чтобы его видели, и впадает в гнев, когда я говорю ему об Уокере, обещает оторвать ему уши и называет лжецом».

Автор спрашивает Дарнли, почему он жалуется на лордов и угрожает убить тех, кто недавно помирился с ней. «Он это отрицает и говорит, что уже умолял их не приписывать ему подобные намерения. Что касается меня, то он скорее расстанется с жизнью, чем доставит мне малейшее неудовольствие». Похоже, Дарнли меньше боится автора письма, чем некоторых лордов. Это вполне логично, потому что лорды, которых недавно простили и которые только что пересекли границу Шотландии — то есть Мортон и Дугласы, — были соучастниками заговора с целью убийства Риццио. Он вероломно предал их, и они жаждали мести.

Рассуждения Дарнли приводят его к попытке примирения с автором. Он «не мог поверить, что его собственная плоть (то есть я) причинит ему вред». Он просит ее не покидать его. Она уже готова пожалеть его, но затем вспоминает, что его сердце из воска, тогда как ее твердое, как алмаз.

Дальше стройность повествования нарушается, и мысли автора почти беспорядочно перескакивают с предмета на предмет. У отца Дарнли, Леннокса, «сегодня шла кровь носом и горлом. Интересно, какой это знак?». Сама женщина не видела Леннокса: «он в своей комнате». Она говорит, что ей не нравится обманывать Дарнли. «Я занимаюсь здесь делом, которое мне ненавистно, но я приступила к нему сегодня утром». Затем следует страстное признание женщины своему любовнику: «Мы связаны с двумя фальшивыми семьями[77]. Удачный год освободит нас от них. Бог простит меня, и Бог навечно соединит нас в самую верную пару, которую когда-либо соединял. Такова моя вера. Я умру с ней».

Она жаждет снова оказаться с ним в постели. «Я очень тревожусь, но рада обратиться к Вам хотя бы в письме, пока все спят, и представляю то, чего хочу больше всего на свете: лежать в Ваших объятиях, жизнь моя…»

Женщина пишет, что у нее почти не осталось сил, но она будет писать, пока не кончится бумага. «Будь проклято это ничтожество, — восклицает она, — которое так меня донимает!» Его здоровью ничего не грозит, но его тело вызывает отвращение. Подходя к его кровати, она чувствует его зловонное дыхание. «Я подумала, что умру от его дыхания, которое хуже, чем у Вашего дяди, хотя сидела на стуле у его изголовья».

В этом месте, почти точно посередине, письмо прерывается неожиданным отступлением. Перед нами ряд памятных заметок, или заголовков, которые автор называет «хроникой». Это перечень тем, которые она хотела затронуть в письме и которые должны были освежить ее память. Затем письмо продолжается как ни в чем не бывало.

Женщина вспоминает, как за ужином лорд Ливингстон в присутствии леди Рерс открыто поддразнивал ее относительно любовника. Это было, когда она прижалась к нему, согреваясь у огня (что звучит неправдоподобно). Ливингстон даже поднял тост за ее возлюбленного. В копии письма, принадлежащей Сесилу, за этим абзацем следуют две пустые строки. Далее женщина сообщает, что делает для возлюбленного браслет. «У меня было так мало времени, что он получился очень плох, но я сделаю другой, лучше. А пока нужно соблюдать осторожность, чтобы никто из присутствующих здесь его не увидел, потому что тогда об этом узнает весь мир». Ее видели работающей над браслетом, и она волновалась, что кто-то потом увидит браслет и разгадает их тайну. Это выглядит немного странным, потому что женщина только что вспоминала, как над ее отношениями с любовником открыто подшучивали в светском разговоре.

Обычно отступление в виде памятной записки объясняется тем, что автор прервала письмо и продолжила на следующий вечер. Такое вполне возможно, потому что, судя по следующему абзацу, прошел еще один день, и автор возобновила свой «утомительный разговор» с Дарнли.