Две крепости

— Вежливость стала редкой гостьей в вашем зале, Теоден, сын Тенгела, — вымолвил Гэндалф. — Разве вестник, пришедший от ворот, не сообщил имена моих товарищей? И редко какой повелитель Рохана принимал у себя таких гостей. Оружие, лежащее у вашею порога, сильнее множества смертных людей, даже самых сильных. Их одежда невзрачна, но изготовили ее эльфы, и она помогла пройти через великие опасности на пути к вашему залу.

— Значит, правда то, что сообщил Эомер: вы в союзе с колдунами из Золотого Леса? — спросил Змеиный Язык. — Не удивительно: там всегда плели сети зла.

Гимли шагнул вперед, но, почувствовав, как рука Гэндалфа сжала его плечо, замер как камень.

В Лотлориен из века в век
Заходит редко человек,
Для смертных глаз не ясен, нет,
Его неугасимый свет.
Галадриэль! Галадриэль!
Чиста ключа ее капель;
Бела звезда в ее руках;
Листва не вянет на ветвях
В Лотлориене, чьи цветы
Светлей любой людской мечты.

Тихо и мягко пропел Гэндалф и вдруг переменился. Скинув свой изорванный плащ, он выпрямился и отвел в сторону посох. Теперь ясным и холодным сделался его голос:

— Мудрец говорит лишь о том, что знает. Грима, сын Галмода, ты превратился в змею без разума! Поэтому молчи и держи свой раздвоенный язык за зубами! Я не для того прошел сквозь огонь и смерть, чтобы перебраниваться с ничтожеством.

Он воздел свой посох. Раздался удар грома. Солнечный свет в восточных окнах померк, в зале неожиданно стало темно как ночью. Огонь в очаге погас, лишь слабо алели тлеющие угли. Один Гэндалф, высокий и белоснежный, виден был на фоне почерневшего очага.

Из темноты вырвалось шипение Змеиного Языка:

— Разве я не советовал вам, повелитель, отобрать у него посох? Этот дурак Хама предал нас.

Вспыхнуло пламя, будто молния разорвала крышу. И сразу — тишина. Змеиный Язык упал, закрыв лицо.

— Теперь, Теоден, сын Тенгела, будете ли вы слушать меня? — спросил Гэндалф. — Просите ли вы о помощи? — Он поднял посох и указал на высокое окно. Тьма в нем начала рассеиваться, через отверстие далеко и высоко видна стала полоска чистого неба. — Не все еще во власти Тьмы. Соберите мужество, повелитель Марки! Лучшей помощи вам не найти. Я не даю советов отчаявшимся. Но вам хочу дать совет, всего несколько слов. Будете ли вы слушать? Они не предназначены для случайных ушей. Я прошу вас выйти за двери своих покоев и взглянуть на Мир. Слишком долго сидели вы в тени и верили лживым словам и дурным побуждениям.

Теоден медленно поднялся с трона. В зале слегка посветлело. Женщина, стоявшая подле, взяла короля под руку, и неверными шагами старик медленно спустился с помоста и пошел по залу. Змеиный Язык остался лежать на полу. Они подошли к дверям, и Гэндалф постучал в них.

— Откройте! — крикнул он. — Выходит повелитель Марки!

Двери распахнулись, с шумом ворвался свежий воздух. На вершине холма гулял ветер.

— Отошлите охранников вниз, к подножию лестницы, — сказал Гэндалф, — и вы, леди, оставьте короля ненадолго со мной. Я позабочусь о нем.

— Иди, Эовин, дочь сестры! — сказал старый король. — Время страха прошло.

Женщина повернулась и медленно вошла в дом. Проходя в дверь, она оглянулась. Серьезным и задумчивым был ее взгляд, когда она с жалостью смотрела на старого короля. Прекрасно было ее лицо, а длинные волосы подобны реке из золота. Стройна и высока была она в своем белом платье, вышитом серебром. Дочь королей, она казалась сильной и твердой как сталь. Так впервые в полном свете дня Арагорн увидел Эовин, госпожу Рохана, и подумал, что она прекрасна, прекрасна и холодна, как бледное весеннее утро. И Эовин неожиданно почувствовала, что он здесь — высокий потомок королей, умудренный многими зимами, одетый в серый плащ и таящий в себе огромную силу. На мгновение она застыла как камень, потом повернулась и быстро ушла.

— Теперь, повелитель, — сказал Гэндалф, — взгляните на свою землю! Вдохните полной грудью, как бывало прежде!

С порога на вершине высокой террасы они видели за ручьем зеленые поля Рохана, теряющиеся в отдалении в серой дымке. Завеса дождя, струящегося на землю, раскачивалась в порывах ветра. Небо над головой и на западе было темным и грозовым, далеко в вершинах холмов сверкали молнии. Но подул северный ветер, и гроза, налетевшая с востока, постепенно уходила к морю, на юг. Внезапно в разрыве облаков показалось солнце. Падающие струи сверкали серебром, а вдали, как гладкое стекло, блестела река.

— Здесь не так темно, — сказал Теоден.

— Да, — согласился Гэндалф, — и годы не так тяжело давят на ваши плечи, как некоторые хотели заставить вас думать. И отбросьте свой посох.

Черный посох упал и со звоном ударился о камень. Король распрямился, медленно, как человек, чьи руки и ноги занемели от долгой утомительной работы. Высокий и стройный, стоял он, и глаза его сделались голубыми, как только взгляд устремился в чистое небо.