Две крепости

— Позже?! — воскликнул он, и голос его теперь иначе, как воплем, было не назвать. — Позже! Да, когда вы получите также ключи от Барад-Дура, и короны Семи Королей, и жезл Пяти Колдунов, и пару сапог, на много размеров больше, чем те, что теперь на вас. Скромный план. Но я вам в этом не помощник. У меня есть чем заняться. Не будьте глупцом. Если хотите иметь со мной дело, уходите и возвращайтесь более рассудительным! И не берите с собой головорезов и весь этот сброд, что цепляется за ваш хвост! До свидания!

Он повернулся, собираясь уйти с балкона.

— Вернитесь, Саруман! — властно сказал Гэндалф.

К общему изумлению, Саруман повиновался: явно против своей воли подошел к перилам и повис на них, тяжело дыша. Лицо его исказилось и сморщилось. Его рука вцепилась в черный посох, словно клешня.

— Я не позволял вам уйти, — строго сказал Гэндалф. — Я еще не закончил. Вы утратили мудрость, Саруман, и мне вас жаль. Вы еще могли бы отвернуться от глупости и зла и послужить добру. Но вам по сердцу другое — остаться и до конца работать на осуществление своего подлого плана. Что ж, оставайтесь! Но предупреждаю: возврата не будет! Даже если к вам протянутся темные руки с востока, Саруман!

Голос его звучал непререкаемо.

— Смотрите: я больше не Гэндалф Серый, которого вы предали. Я — Гэндалф Белый, преодолевший смерть. А у вас отныне нет цвета, и в Совете вам не место, я изгоняю вас!

Он поднял руку и медленно проговорил ясным холодным голосом:

— Саруман, ваш посох сломан!

Раздался треск: посох в руках Сарумана раскололся, и верхняя часть его упала к ногам Гэндалфа.

— Теперь ступайте! — сказал Гэндалф.

С криком Саруман упал навзничь и пополз к дверям. В тот же миг тяжелый сверкающий предмет, вращаясь, упал сверху. Ударившись о перила балкона и пролетев рядом с головой Гэндалфа, он попал в ступеньку, на которой тот стоял. Железные перила зазвенели и прогнулись. Ступенька треснула и раскололась. Но сам предмет остался невредимым. Это был хрустальный шар, темный, но пылающий изнутри красным. Он покатился по лестнице и плюхнулся в глубокую лужу. Пиппин кинулся следом и подобрал его.

— Негодяй! — воскликнул Эомер. Но Гэндалф стоял неподвижно.

— Нет, это брошено не Саруманом, — сказал он, — и даже, думаю, не по его просьбе. Шар вылетел из верхнего окна. Мне кажется, это мастер Змеиный Язык сделал нам прощальный подарок, но прицелился плохо.

— Может, потому, что не мог решить, кого он ненавидит больше: вас или Сарумана, — предположил Арагорн.

— Может, и так, — согласился Гэндалф. — Мало приятного доставлял этот союз им обоим: они изгрызли друг друга словесно. Но наказание заслуженное. Если когда-либо Змеиный Язык выйдет из Ортанка живым, ему повезет гораздо больше, чем он заслуживает.

— Эй, парень, я не просил тебя брать это! — воскликнул он, резко оборачиваясь и видя, как Пиппин поднимается по ступеням, медленно, как бы неся тяжелый груз. Гэндалф быстро спустился навстречу хоббиту, взял у него темный шар и закутал его в свой плащ. — Я позабочусь об этом, — сказал он. — Не думаю, чтобы Саруман хотел выбросить эту вещь.

— Но у него могут найтись другие вещи, — заметил Гимли. — Если разговор окончен, то пойдем отсюда, пока нас не забросали камнями.

— Разговор окончен, — согласился Гэндалф. — Пойдем отсюда.

Они отвернулись от дверей Ортанка и спустились по ступенькам. Всадники радостно приветствовали короля и Гэндалфа. Чары Сарумана были разрушены: все видели, как Саруман повиновался приказу, как он униженно пресмыкался.

— Ну, с этим покончено, — сказал Гэндалф. — Теперь я должен увидеться с Древобородым, рассказать ему, как обстоят дела.

— Он, поди-ка, и сам догадывается, — сказал Мерри. — Мог ли разговор закончиться иначе?

— Маловероятно, — ответил Гэндалф, — хотя какое-то время все висело на волоске. Но у меня были причины стараться, и не только жалость. Впервые Саруман увидел, что власть его голоса слабеет. Он не может быть одновременно тираном и советником. Когда заговор созрел, он не может оставаться в тайне. Я дал Саруману последнюю возможность — отказаться и от Мордора, и от собственных замыслов и возместить нанесенный ущерб, помогая нам. Он знает наши нужды. И он мог бы принести нам большую пользу. Но он предпочел отказаться и сохранить за собой Ортанк. Он не хочет слушать, хочет только командовать. Он живет теперь в ужасе перед Тенью Мордора, но все еще надеется справиться с бурей. Несчастный глупец! Он погибнет, если власть Востока протянет свои руки к Исенгарду. Мы не можем разрушить Ортанк извне, но Саурон — кто знает, на что он способен?

— А если Саурон не захватит Ортанк? Что вы с ним сделаете? — спросил Пиппин.

— Я? Ничего! — ответил Гэндалф. — Я ничего с ним не сделаю. Мне не нужно господство. Что станет с Саруманом? Не могу сказать. Мне жаль, что так много прежде хорошего гниет в этой башне. Но для нас дела пока идут неплохо. Неожиданны повороты судьбы! Часто ненависть поражает сама себя! Думаю, что, даже если бы мы смогли войти в Ортанк, вряд ли нашли там что-нибудь более ценное, чем этот шар, которым запустил в нас Змеиный Язык.