Две крепости

— Чтобы видеть далеко и обмениваться мыслями друг с другом, — объяснил Гэндалф. — Благодаря им они долго объединяли и охраняли королевство Гондор. Они установили эти Камни в Минас-Аноре, в Минас-Итиле и Ортанке, в Кольце Исенгарда. Главный палантир находился в Звездном Куполе в Осгилиате до его разрушения. Три остальных были далеко на Севере. В доме Эльронда говорят, что они находились в Аннуминасе и на Амон-Суле, а Камень Элендила был в Башне Холмов — той, что смотрит на Митлонд в заливе Луне, где лежат большие корабли.

Каждый палантир мог отвечать другим, но все они были открыты для находящегося в Осгилиате. Похоже, Ортанк выстоял в буре времени и сохранил свой палантир. Но один он способен лишь на то, чтобы видеть маленькие изображения далеких предметов и далеких дней. Несомненно, он был очень полезен Саруману, но, похоже, тот этим не удовлетворился. Он смотрел все дальше и дальше, пока не достиг взглядом Барад-Дура. Здесь его и поймали!

Никто не знает, где погребены или затоплены Камни Арнора и Гондора. Но по крайней мере одним из них овладел Саурон и приспособил для своих целей.

Я думаю, это Камень Итила, потому что Саурон давно захватил Минас-Итил и обратил его во зло. Теперь он называется Минас-Моргул.

Легко понять, как был пойман и удержан блуждающий взгляд Сарумана, как ею убеждали, а когда убеждение не действовало, заставляли. Укусивший был укушен сам, ястреб попал в когти к орлу, паук запутался в стальной паутине! Уже давно он вынужден был постоянно приходить к Камню для докладов и допросов, для получения приказов, и Камень Ортанка теперь так настроен на Барад-Дур, что всякий, взглянув в него, устремляет свой взгляд и разум туда. И как он притягивает к себе! Разве я не чувствовал этого? Даже сейчас сердце мое стремится к Камню, мне хочется испытать свою волю, проверить, смогу ли я устоять против него. Как хочется взглянуть на далекие моря и на времена прекрасного Тириона, увидеть за работой Феанора во времена, когда еще цвели Белое и Золотое Деревья! — Гэндалф вздохнул и замолчал.

— Мне бы знать это раньше, — сказал Пиппин. — Я ведь представления не имел о том, что делаю.

— Нет, имел, — возразил Гэндалф. — Ведь ты знал, что поступаешь неправильно и глупо. И ты говорил себе об этом, но не смог справиться с собой. Я не рассказывал об этом раньше, потому что, только обдумав случившееся, сам понял все до конца. Но даже если бы я рассказал раньше, это не уменьшило бы твоего желания, не укрепило бы твоей воли к сопротивлению. Наоборот! Нет, нужно было обжечься, чтобы научиться чему-то.

— Да, — сказал Пиппин, — если бы сейчас передо мной положили все Семь Камней, я закрыл бы глаза и сунул руки в карманы.

— Хорошо! — отозвался Гэндалф. — Надеюсь, что так оно и есть.

— Но мне хочется узнать... — начал было Пиппин.

— Помилуй! — воскликнул Гэндалф. — Если твою любознательность можно утихомирить, только отвечая на твои вопросы, я проведу за этим занятием остаток своих дней. Что еще тебе не терпится узнать?

— Названия всех звезд и всех живых существ и всю историю Средиземья, и небес, и морей, конечно же! — засмеялся Пиппин. — На меньшее я не согласен. Но я не тороплюсь. Сегодня мне хочется узнать лишь о Черной Тени. Я слышал, вы назвали ее «вестником Мордора». Кто это? Что он может делать в Исенгарде?

— Это Черный Всадник на крыльях, назгул! — ответил Гэндалф. — Он должен был унести тебя в Башню Тьмы.

— Но он не мог явиться за мной, — запинаясь проговорил Пиппин. — Разве он знает, что я...

— Конечно нет, — сказал Гэндалф. — От Барад-Дура до Ортанка по прямой больше двухсот лиг, и даже назгулу требуется несколько часов, чтобы пролететь такое расстояние. Но Саруман, несомненно, заглядывал в камень, посылая в набег орков, и в Барад-Дуре известно больше его тайн, чем он думает. Вестник был послан, чтобы узнать, что он делает. А после случившегося этой ночью прилетит другой, и, я думаю, скоро. Так Саруман оказался зажатым в тисках, в которые сам сунул руку. У него нет пленника, чтобы отправить его в Мордор. У него нет Камня, он не может видеть и отвечать на вызовы. Саурон решит, что Саруман отпустил пленника и отказывается использовать Камень. Саруману не поможет, если он расскажет вестнику всю правду, потому что, хотя Исенгард и разрушен, Саруман цел и благополучно сидит в Ортанке. Поэтому, хочет он того или нет, все равно будет выглядеть мятежником. Он отверг мое предложение, а ведь оно было для него единственным выходом. Что он будет делать в таком положении — не представляю. Пока он сидит в Ортанке, у него хватит силы сопротивляться Девяти Всадникам. Во всяком случае, он может попытаться. Он может даже захватить назгула или, к примеру, убить существо, на котором назгул летает по воздуху. В таком случае пусть Рохан бережет своих лошадей!