Две крепости

— Оставьте же меня, голлум! Мне больно. О, мои бедные, бедные руки, голлум! Я... мы... я не хочу возвращаться. Я не могу найти его. Я устал. Я... мы не можем его найти, не можем нигде, голлум, голлум. Они никогда не спят. Гномы, люди, эльфы, ужасные эльфы с горящими глазами. Я не могу его найти. Ах!

Он вскочил и, сжав кулаки, погрозил на восток.

— Мы не хотим! — закричал он. — Не для вас. — И снова упал. — Голлум, голлум, — скулил он, прижимаясь лицом к земле. — Не смотри на нас! Уходи! Иди спать!

— Он не уснет и не уйдет по твоему приказу, Смеагол, — сказал Фродо. — Но если ты действительно хочешь освободиться от Него, ты должен помочь мне. А это означает, что нужно найти дорогу к Нему. Но тебе не придется идти до конца, ты можешь остаться у ворот в Его владения.

Голлум сел и посмотрел исподлобья на Фродо.

— Он всюду, — хихикнул он. — Везде и всюду. Орки схватят вас все равно. К востоку от реки легко встретить орка. Не зовите Смеагола. Бедный, бедный Смеагол, он ушел давным-давно, у него отобрали его бесценность, и он исчез.

— Может, мы найдем его, если ты пойдешь с нами, — сказал Фродо.

— Нет, нет, невозможно! Он потерял свою бесценность, — повторил Голлум.

— Вставай! — приказал Фродо.

Голлум встал и попятился к обрыву.

— Ну! — сказал Фродо. — Когда тебе легче идти: днем или ночью? Мы устали. Но если ты выберешь ночь, мы пойдем ночью.

— От больших огней наши глаза болят, — захныкал Голлум. — Не под Белым Лицом, нет. Оно скоро закатится за холмы, да. Вначале немного отдохните, хорошие хоббиты!

— Тогда садись, — приказал Фродо, — и не двигайся.

Хоббиты сели рядом с ним с обеих сторон и прижались спинами к каменной стене, вытянув ноги. Никакого уговора не потребовалось: они знали, что сейчас не должны спать. Медленно заходила луна. С холмов надвинулись тени, и вокруг стало темно. Ярко загорелись над головой звезды. Никто не шевелился. Голлум сидел, подогнув ноги, упираясь подбородком в колени, его плоские ладони и ступни прижимались к земле, глаза были закрыты. Но он был насторожен, о чем-то думал или к чему-то прислушивался.

Фродо посмотрел на Сэма. Взгляды их встретились, и они поняли друг друга. Они расслабились, откинувшись назад и закрыв глаза. Скоро послышались звуки их ровного дыхания. Руки Голлума слегка дернулись. И едва заметно голова его повернулась налево, направо, открылся один глаз, потом другой. Хоббиты не шевельнулись.

Неожиданно, с поразительным проворством и скоростью, прямо от земли, как кузнечик или лягушка, Голлум прыгнул в темноту. Но Фродо и Сэм ожидали этого. Сэм оказался на нем при первом же прыжке, а Фродо схватил его сзади за ноги.

— Твоя веревка, Сэм, может и тут пригодиться, — сказал Фродо.

Сэм достал веревку.

— И куда же вы направляетесь в этой холодной и жестокой земле, мастер Голлум? — усмехнулся он. — Мы удивляемся, да, мы удивляемся. Я уверен, вы хотели поискать своих друзей-орков. Ты низкий, отвратительный предатель. Веревка будет хорошо смотреться на твоей шее.

Голлум лежал спокойно и не пытался бежать. Он не ответил Сэму, но бросил на него быстрый взгляд.

— Все, что нам нужно, — это чем-то его удержать, — сказал Фродо. — Мы хотим, чтобы он шел, поэтому связывать ему ноги нельзя. И руки тоже: он их использует, и не реже ног. Привяжи веревку к его лодыжке, а другой конец держи крепче.

Он стоял над Голлумом, пока Сэм завязывал узел. Результат удивил их обоих. Голлум вдруг принялся кричать. Он издавал тонкий пронзительный звук, почти невыносимый для слуха. Он корчился, стараясь добраться до лодыжки зубами и перекусить веревку.

Наконец Фродо поверил, что Голлум действительно испытывает боль. Но ее не мог причинить узел. Фродо осмотрел его: узел как узел, и не слишком тугой. Сэм был жестоким лишь на словах.

— В чем дело? — спросил Фродо. — Раз ты пытаешься убежать, тебя приходится связывать. Но мы не хотим причинять тебе боль.

— Нам больно, нам больно, — стонал Голлум. — Она кусает нас, морозит! Эльфы, будь они прокляты, сделали ее! Плохие хоббиты, жестокие хоббиты! Поэтому мы и старались убежать, конечно поэтому, моя прелесть. Мы догадались, что они жестокие хоббиты. Они гостили у эльфов с горящими глазами. Снимите с меня это! Нам больно.

— Нет, я не сниму это с тебя, — сказал Фродо, — пока... — он помолчал в задумчивости, — пока ты не дашь обещание, которому я мог бы верить.

— Мы поклянемся делать то, что он хочет, да, да, — сказал Голлум, по-прежнему корчась и хватаясь за лодыжку. — Нам больно!

— Поклянешься? — спросил Фродо.

— Смеагол, — неожиданно ясным голосом сказал Голлум и пристально посмотрел на Фродо, широко открыв глаза, — Смеагол поклянется на бесценности.

Фродо отшатнулся и тоже удивил Сэма своими словами и строгим голосом.

— На бесценности! А сможешь ли ты? Подумай. «Одно Кольцо — чтоб всеми управлять и в темноте навек связать». К этому ты стремишься, Смеагол? Оно более коварно, чем ты думаешь. Оно может исказить твои слова. Берегись!

Голлум повторял:

— На бесценности! На бесценности!

— И в чем ты поклянешься? — спросил Фродо.