Две повести о войне

Сам же он в те тревожные июньские дни, исходя из очевидного, ожидая нападения немцев, отправил группу своих радистов на грузовике поближе к границе с Пруссией. Ему важно было в числе первых узнать о боевых действиях вермахта против СССР, если таковые случатся, и немедленно оповестить об этом военные части, расположенные в Курляндии – северной части Латвии, имея в виду, что такая информация по официальным каналам может дойти до них не скоро. А военные силы здесь сосредоточились немалые: одна танковая, одна механизированная, четыре стрелковые дивизии, артиллерийская бригада Резерва Главного Командования (РГД), артиллерийский противотанковый полк, смешанная авиадивизия. Правда, сам Самойлов не имел никаких командных полномочий, и должность у него была полугражданская – начальник отряда по радиофикации Красной Армии, сформированного из работников завода по производству радиопередатчиков, директором которого он был. Но задача этой организации как раз и состояла в том, чтобы во всех перечисленных частях внедрить радиосвязь и обучить личный состав ею пользоваться. Работа по радиофикации успешно завершилась, командировка людей Самойлова заканчивалась 1 июля. Но Иван Петрович решил – если немцы нападут на СССР до отъезда его команды, то он, используя свои технические возможности, должен будет оперативно поставить о том в известность подшефные дивизии и артсоединения. Поэтому он открыл радиопост недалеко от границы с Германией.

Самойлов организовал его втайне от всех, так как соответствующие органы могли расценить такой шаг, как провокацию, способную вызвать со стороны Берлина ответные меры. А это уже пахло тюрьмой. Поэтому он не поставил в известность о своей инициативе даже своего замполита Богораза. Конечно, Самойлов не сомневался, что Илья Гаврилович одобрил бы его идею. Они вместе работали несколько лет, его заместитель по политической работе был не только отличным специалистом радиодела, но и широко образованным, здравомыслящим человеком, Он тоже осознавал, что война с фашистами на носу. И, разумеется, не возражал бы, чтобы вблизи границы имелся свой собственный источник оперативной информации. Но поскольку Богораз прямо отвечал за исполнение партийных директив, Самойлов, не поставив его в известность об открытии радиопоста вблизи границы, тем самым избавил его от необходимости отвечать за организацию «антигосударственного поступка», могущего спровоцировать Германии на ответные меры, в случае, если эта затея, не дай бог, будет вскрыта. И вот теперь эта радиоточка с позывным «десятый» дала о себе знать.

Иван Петрович надел наушники и отчетливо громко произнес:

– Я двадцать первый, я двадцать первый, слушаю вас.

– Докладывает «десятый», – послышалось в ответ. – Как мы ранее договорились, сообщаю открытым текстом. Примерно 15–20 минут назад со стороны границы стали доноситься звуки артиллерийской канонады. Видели издали над советской территорией неизвестные самолеты и шум, похожий на бомбежку. Кроме того, только что над нами на большой высоте пролетела большая группа бомбардировщиков и истребителей с крестами на бортах, курс – северо-северо-восток, то есть в направлении Курляндии.

– Коля, – взволнованно произнес Самойлов. – Свою задачу вы выполнили. Громадное спасибо. Это наверняка война. Дождитесь сумерек и возвращайтесь на базу. Только в сумерках, повторяю. Чтобы с воздуха вас не прихлопнули. Но если противник в светлое время суток приблизиться к вам, то немедленно удирайте. Вопросы есть? Нет? Тогда всё, до встречи.

Сняв наушники, Иван Петрович приказал дежурному телефонисту разбудить несколько человек и артелью обзвонить по проводной связи штабы всей военных частей, которых обслуживал их радиопост, и сообщить, во-первых, о начале боевых действий немцев против Красной Армии и, во-вторых, передать всем, что в нашу сторону летит эскадрилья вражеских бомбардировщиков.

– И скажите, – добавил Самойлов, – что начальник радиопоста рекомендует всем командирам дивизий и отдельных артполков немедленно издать приказ о прекращении всяческих хождений и движений техники в светлое время суток.