Две столицы

Звук раздался откуда-то справа. Там уходила в темноту дорожка, окаймленная подстриженными кустами. Проверить стоит, Петр Христианович дошел до нее и за первым же кустом шарообразным увидел парочку дипломатов. Нет, блудом содомским сэр с герром в темноте не занимались, стояли, разговаривали. Петра пока не видели. Были к нему спиной повернуты. Брехт огляделся, так-то он на освещенной части парка находился и с крыльца, и с окон был виден. Правда, расстояние приличное, и никто не сможет гарантировать, что это был именно граф фон Витгенштейн, много здесь народу пожаловало на бал в гусарских доломанах. Тем не менее Брехт решил подстраховаться, он пошел назад к дому, и, проходя мимо последнего щита с плошками, шмыгнул за него. По влажной траве он обогнул этот забор из кустов и оказался на той самой дорожке, на которой и стояли дипломаты, только с другой, неосвещенной стороны. Три широких шага, и он выскочил прямо на них. Англичанин и немец стояли к нему лицом, и Петр сделал им знак рукой, подзывая. Видимо, его узнали, переглянулись и стали подходить, а Брехт в это время продолжал неспешно приближаться к послам. Когда расстояние сократилось до метра примерно, и те встали, Брехт резко шагнул к более высокому и плотному англичанину и всадил тупой кухонный нож в глаз советнику английского посольства Бенджамину Гарлику.

– Минус один, – Петр Христианович повернулся к застывшему в ступоре пруссаку. – Он хотел выпить из вас всю кровь, – сообщил он, мотнув головой на свалившегося под круглый куст англичанина.

Немец посмотрел на труп, потом поднял глаза на Брехта, и в один из этих глаз получил нож. По самую рукоятку получил.

– Минус два. Нельзя быть таким доверчивым, – поделился с прусским трупом соображениями Брехт. – Нужно было сразу кричать и бежать. Ничего, земляк, твоя смерть будет отомщена. Ну, надеюсь.

Князь Витгенштейн подошел к краю шарообразного куста и выглянул из-за него. Играла музыка, колыхались портьеры в окнах второго этажа, по ним проплывали в менуэте немецком тени танцующих. Никто к нему с факелами не бежал, да и без факелов не лишку было народу. Хотя люди по дорожкам, красивой красно-коричневой крошкой засыпанных, бродили. Оставалась самая проблемная часть плана. Убить-то товарищей убил, а как сделать так, чтобы вину свалить на созданную им террористическую организацию «Великая Польша от моря до моря»? Два прошлых раза, в Петербурге, у него были заранее подготовленные бумаги, на дуэли он сам подсказал поляку, что кричать… А что делать сейчас? Письма в кармане нет. Бумаги тоже нет, так-то можно было бы написать кровью послов, но не на чем.

Стоять. Почему нет? Брехт склонился над англичанином и стал на нем фрак расстегивать. Потом жилетку. А вот и белая батистовая рубаха. Вытряхнув из нее Бенджамина Гарлика, Петр Христианович разложил рубаху на траве под кустом и поближе к ней «Гаврика» этого мясистого подтянул. Попытался ножом горло перерезать, но дудки, тупой. Пришлось с силой в горло воткнуть. Полилась кровь тонкой струйкой. Брехт отломил веточку от куста и стал, макая ее в рану, выцарапывать на рубахе «Великая Польша» (Wielkopolska). Про моря не стал добавлять. Это-то слово еле вместилось.

Руки чуть подрагивали. Не мертвецов боялся, опасался, что какой-нибудь князь графиню легкого поведения потащит в кусты. Проверять, какого цвета у нее нижнее белье. Ах, нет белья?! Ну, получай.

Закончив с изуверствами, князь фон Витгенштейн-Дербентский чуть углубился по этой дорожке, пробился через куст и вышел позади одного из пылающих щитов. Обогнув его, Брехт оказался в трех шагах от центральной дорожки, по которой и вернулся к дворцу графа Шереметева. И уже было хотел подняться по ступеням, когда сполохи света выхватили красное пятно в районе колена на его белых чакчирах.

«Твою же налево! Спекся убивец». – Нужно было что-то делать.

Брехт огляделся. Нужно испачкать штаны. Где? Тут, блин, все крошкой каменной засыпано, чистота и порядок. Разве что… Блин блинский! Весь высший свет ржать будет! Ну, лучше быть смешным, чем мертвым.

Событие тридцать седьмое

– Со сколькими мужчинами вы спали?

– Пять… может, шесть.

– Не слишком-то много для вашего возраста в наше время!

– Да, скучная выдалась неделька.

Ждать карету, необходимую для осуществления коварного плана, пришлось недолго, так-то за полночь уже время, и народ послабже домой начал собираться. Увидев карету, Брехт вышел с тропинки на дорогу и остановился, а когда пара лошадей почти поравнялась с ним, сделал шаг навстречу. Лошади шарахнулись, кучер дернул поводья, пытаясь избежать наезда на гусара, а Брехт оступился и заехал коленом в кучу свежих конских яблок.

– Вашество! – бросился поднимать Брехта спрыгнувший с козел парень.

Дверь открылась и из-за нее показалась мордочка… Бывает же. Графиня Ливен. Она же баронесса Бенкендорф.

– Петер! Что с тобой?

– Князь? – Из-за плеча Дарьюшки высунулся и сам граф Ливен.