Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Когда мы спросили Беляева, много ли времени космонавты проводят в выступлениях перед публикой, учебе и тренировках на тренажерах-симуляторах, он пошутил в ответ, что больше всего времени тратит на охоту и рыбалку. Тут Феоктистов единственный раз проявил чувство юмора, заявив, что у Беляева синяк на руке от того, что он всем показывает, какую большую рыбу поймал. Мы пригласили Павла порыбачить на мысе Кеннеди. Он принял приглашение, но не обещал непременно приехать.

Потом все помрачнели. Выпили за то, чтобы ни у нас, ни у них больше не случалось аварий. Мы с Майком знали, что недавно погиб космонавт Комаров. Но не знали как и не спрашивали об этом. Но потом Беляев поинтересовался, как чувствуют себя вдовы погибших астронавтов «Аполлона-1», а мы в ответ спросили о вдове Комарова. Павел сказал, что дела у нее не очень. По его словам, она каждый день приходит на могилу мужа.

В конце встречи мы пригласили русских прийти с ответным визитом в наш павильон, и они пришли через два дня. Беляев с нетерпением ждал возможности забраться в выставочный корабль «Аполлон». Казалось, Павел хорошо знал, как он устроен. Хотя почему бы и нет? Ведь мы вполне прозрачно публиковали детали нашей программы. Мы общались вполне открыто, хотя чувствовалось, что ни они, ни мы не хотим выглядеть так, будто стараемся вытянуть друг у друга побольше технической информации.

Именно там я понял, что в первых космических полетах советские космонавты катапультировались из космических кораблей перед самой посадкой. Мы знали, что их корабли создавались так, чтобы садиться на сушу, а не приводниться, как наши, но я и подозревал, что на Землю космонавты возвращаются на парашютах. Русские очень интересовались тем, как много мы управляем вручную кораблем, особенно при входе в атмосферу. Беляев упомянул, что их корабли сконструированы так, чтобы входить в атмосферу автоматически. И затем пробормотал что-то о том, что сам он – первый космонавт, которому довелось сажать аппарат на Землю вручную из-за какой-то аварии. Тогда я не придал особого значения неожиданной откровенности Павла.

Все напоминало то, как если бы вы пришли в первый раз на поле, где тренируется команда соперников, и ни вы, ни они не хотите проболтаться о приемах игры, которые можете применить в матче между вами в предстоящую субботу. Скорее мы стремились по-человечески поладить. Встречу мы закончили общим тостом за космическое сотрудничество между Соединенными Штатами и Советским Союзом.

Для нас очень важна оказалась возможность встретиться в столь непринужденной и закрытой обстановке. Я не думал, что встречу когда-нибудь космонавта, но мы встретились, посидели и поговорили начистоту о наших делах. Я не чувствовал враждебности к русским. Взаимное любопытство к тому, кто из нас чем занят, затмило все чувство соперничества.

Было так, словно мы принадлежали к одному элитному клубу. А это важнее всего остального. Это выше политики и выше горестной борьбы в холодной войне.

Глава 8 А вы видели Бога? 1968–1969

Подполковник Дэвид Скотт

ЦЕНТР ПИЛОТИРУЕМЫХ КОСМИЧЕСКИХ ПОЛЕТОВ.

ХЬЮСТОН, ТЕХАС

Год 1968-й стал переломным для космонавтики и в Соединенных Штатах, и в Советском Союзе. Две самые могущественные державы на Земле стремились показать человечеству превосходство своей идеологии, стараясь достичь Луны раньше, чем это сделает другая сторона. Кто победит? В начале года именно этот вопрос выступил на первый план.

Для США этот год во многом оказался провальным. Стране пришлось платить высокую цену за войну во Вьетнаме. Она оборачивалась катастрофой: Вьетконг добился важной победы во время Тетского наступления в январе. Позже в том же году всеобщее потрясение вызвали убийства Мартина Лютера Кинга и Бобби Кеннеди. Эти события стали большой трагедией. По ту сторону железного занавеса, казалось, ситуация тоже вошла в штопор. Крутые меры, принятые СССР в ответ на попытку провести либеральные реформы в Чехословакии привели к восстановлению коммунизма жесткого толка. Но, какие бы плохие новости из дома или из-за границы ни тревожили нацию, многие из нас, астронавтов, оставались отрешенными от подобных событий. Мы словно двигались в туннеле, полностью сосредоточившись на цели впереди.

И американская, и советская космические программы терпели серьезные неудачи. Наша застряла на месте на целый год из-за пожара на «Аполлоне-1». Вся энергия уходила на решение проблем, а их накопилось немало. Мы вкалывали буквально до седьмого пота, работая по 14–15 часов в день. Все пришлось разбирать на винтики и строить заново. Даже обозначения экспедиций «Аполлонов» поменялись после катастрофы. Каждому полету присвоили определенный тип и задачу.