Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Почти перед самым стартом я следил за последними приготовлениями на пусковом комплексе. Когда пошел обратный отсчет, я посадил команду своих помощников в автобус и отвез их довольно далеко (из соображений безопасности), чтобы наблюдать за пуском. Вскоре после старта гигантская ракета рухнула обратно на землю, и топливные компоненты в ней взорвались, образовав плотную тучу желтого газа. Она быстро расширялась в нашу сторону. Я, немедленно загнав всех в автобус, попытался умчаться от ядовитых газов, но дорога заканчивалась тупиком. Нам пришлось развернуться и поехать в сторону взрыва. К счастью, токсичное облако прошло мимо, но ощущение мы испытали зловещее. Ничто, однако, не могло сравниться с несчастьями, вскоре обрушившимися на ракету Н-1, на которой концентрировались наши надежды на выполнение лунных экспедиций.

Первый испытательный пуск Н-1 состоялся в феврале 1969 года. Он прервался после 80 секунд полета из-за досрочного отключения двигателей первой ступени. Ракета упала за 100 километров от стартовой площадки. И снова я, находясь на Байконуре, стал свидетелем этого аварийного пуска, но все, что можно было увидеть оттуда – это далекую вспышку и свет от пожара на горизонте. Жесткие меры безопасности помогли обойтись без жертв. Хотя программу авария задержала, но она не стала такой уж неожиданностью. Мы знали, что американцы тоже терпят неудачи с гигантской ракетой «Сатурн-5». Можно было ожидать, что с такой сложной техникой, построенной по смелому замыслу, прорежутся проблемы.

Н-1, основу проекта которой заложил Сергей Павлович Королёв, была самой мощной ракетой, когда-либо построенной человеком[64]. Она весила 1800 тонн, обладала тягой в 4 500 тонн и в высоту была 110 метров. Но у нее имелся фатальный недостаток. 30 ее ракетных двигателей были собраны в два концентрических круга. Когда они все одновременно включались, между этими двумя кругами создавалось мощное разрежение воздуха, практически вакуум, который дестабилизировал полет и повреждал саму ракету. Этого не узнали до ее пуска, потому что в Советском Союзе не построили достаточно большой испытательный полигон, чтобы проверить работу всех двигателей. Но то, что случилось по время второго старта Н-1 через пять месяцев, повлекло более тяжелые последствия.

Вскоре после полуночи 3 июля 1969 года Байконур осветила вспышка зажигания 30 двигателей второй Н-1. Через считаные секунды после того, как длинный конус гигантской ракеты отделился от установочных опор, я вновь увидел, как ракета тонет в огненном шаре взрыва. Н-1 в полете покачнулась и рухнула на пусковой комплекс, взорвавшись так оглушительно, что стекла вылетели у зданий за десятки километров от стартовой площадки. И вновь забота о безопасности помогла избежать человеческих жертв, но одно из главных сооружений Байконура, пусковой комплекс ракеты, оказалось полностью уничтоженным.

Хотя на Королёве лежит часть ответственности за проектные недостатки обреченной Н-1, думаю, будь он жив, он смог бы устранить их, и мы ликвидировали бы отставание. И даже до того, как ракета Н-1 потребовалась для полетов с посадкой на Луну, уверен, СССР обогнал бы США в первом облете вокруг Луны, сделав это на несколько месяцев раньше «Аполлона-8».

Дэвид Скотт

Когда мы вернулись из экспедиции, не было никакой особой шумихи. Кажется, мало кто понял истинное значение того, что мы сделали. Пытаясь «наколдовать» больший публичный интерес, отдел связей с общественностью NASA заказал съемку документального фильма о полете «Аполлона-9». Он получился довольно легкомысленным, и кадры шли под композицию «Желтая подводная лодка» группы Beatles.

Нам с Джимом и Расти фильм понравился: решили, что авторам хорошо удалось объяснить, в чем заключалась сложность экспедиции, – но NASA встало на дыбы. По его мнению, фильм упростил наши достижения. И NASA больше не разрешило снимать подобное.

После нашего возвращения президент Никсон пригласил нас с женами на закрытый прием в Белый дом. «Десять дней, которые взволновали мир» – такой фразой он описал наш полет.

Поначалу обстановка за ужином сложилась приятная, мы отдыхали. В небольшой гостиной Белого дома нам подали вкуснейший ужин. Мы много беседовали о детях, о семейной жизни, о том, как обстоят дела в Хьюстоне. Однако когда мы покончили с основными блюдами и перешли к кофе и десертам, разговор стал более серьезным.

Кроме вице-президента Агню, Никсон пригласил на ужин одного сенатора-демократа, который крайне прямо выражал свои убеждения и начал нас атаковать, требуя ответа за деньги, потраченные на программу освоения космоса. Разговор превратился в пусть и вежливые, но тяжелые дебаты. Вице-президент иной раз вставлял фразу-другую. Но сам Никсон молчал. Он просто молча слушал.

Сенатор был очень умен, бескомпромиссен и красноречив.

– У вас ни за что не получится высадиться на Луну до конца десятилетия, – настаивал он. – Мы зря потратили все деньги. Что, по-вашему, вы от этого получите? Зачем тратить средства, которые можно потратить на то, чтобы улучшить жизнь бездомных?