Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Сразу же стало понятно, что место, куда мы сели, неровное: лунный модуль наклонился назад на небольшой угол (позже выяснилось, что его задняя опора попала в мелкий кратер). Но расстраиваться было некогда. Мы, подобно сжатой пружине, находились в готовности стартовать без промедления – в течение считаных секунд. Мы учитывали, что, возможно, придется запускать взлетный двигатель и тут же подниматься, если бы поняли, что Сокол получил повреждения. В эти критично важные минуты меня, Джима и персонал ЦУПа полностью поглотила задача следить за всеми параметрами систем корабля и проверять, все ли работает как надо. Мы знали, что Эл тоже с нетерпением ждет новостей об итогах проверки. К этому времени он уже вышел из области прямой видимости и радиосвязи с нами. Впереди его ждали три дня научных экспериментов, и как раз перед нашей посадкой он выполнил довольно замысловатый переход на более высокую орбиту. Если бы нам пришлось взлетать, ему надо было бы готовиться к встрече с Соколом. Сигнал о том, что все в порядке, мы ждали из Хьюстона, и вот он прозвучал.

– Сокол, говорит Хьюстон. Оставайтесь на месте, – донеслось из Центра управления через 77 секунд после прилунения.

Чувство накатило такое, словно мы долго-долго ждали отпуска, и вот он наконец начался. Мы так много и с таким трудом готовились к этому мгновению, и теперь мы с Джимом были именно там, где давно хотели оказаться. Пришло время выглянуть наружу, и я почувствовал себя маленьким мальчиком, который просыпается рождественским утром, зная, что его ждут подарки.

* * *

Каждый экипаж лунной экспедиции до нас очень скоро после посадки выходил работать на поверхность, потому что срок их пребывания на Луне ограничивался сутками с небольшим. Наше же расписание, напротив, составили так, чтобы мы выспались перед началом странствий по лунному рельефу. Я с начала подготовки понимал важность поддержания жизненных циклов организма для того, чтобы в заветные три дня на Луне мы выложились бы по полной. Однако в крови адреналин бурлил так сильно, что немыслимо было просто закрыть шторки и лечь спать.

Хотя Дик Слейтон и другие из руководства NASA сначала не одобряли эту идею, обосновывая свою точку зрения перерасходом запасов кислорода, в конце концов они приняли план, по которому я вскоре после прилунения выполнял получасовую частичную ВКД, чтобы просто «высунуться наружу». Делал я это, взобравшись на кожух взлетного двигателя и открывая верхний люк, – и походил на подводника на рубке субмарины или танкиста, высовывающегося из танка. В мою задачу входило выглянуть наружу и как следует осмотреться. В геологических экспедициях я усвоил, как важна первичная рекогносцировка. Но такую рекогносцировку до меня еще никто не делал.

Через два часа после посадки, плавно сбросив давление в кабине модуля, я надел поверх внутреннего прозрачного шлема внешний защитный шлем-каску, или «лунное экскурсионное забрало-комплект», и взобрался на свой наблюдательный пункт в неуклюжем, но уже герметично запечатанном и наполненном кислородом скафандре. Таща кислородные шланги и связные кабели, я неторопливо поместил локти на обрез люка. Оказалось, мне совсем не сложно держаться на весу при маленькой силе тяготения, и я стал осматриваться. Вот это был вид!

Даже сквозь защитный фильтр, закрывавший стекло шлема, солнечный свет ярко отражался от кристально-отчетливых деталей пейзажа, резко контрастируя с глубокой чернотой неба над ним. Стояло раннее лунное утро, лучи Солнца падали под малым углом, и эффектный ландшафт передо мной исчерчивали протяженные тени. То, что я видел, походило на выставку причудливых снимков великого фотографа Энсела Адамса. В картине не было цвета, зато имелся резкий контраст между ярко освещенной поверхностью и черными тенями на склонах гор и в кратерах, куда не доставали солнечные лучи.

– О Боже, какой вид! – воскликнул я. – Это прекрасно.

Джим подал мне снизу указатель азимута и большую карту для ориентирования, и я стал называть один за другим точные ориентиры нашего положения и делать серию снимков в высоком разрешении, составляющих панораму нашего окружения. Еще вскоре после посадки я посоветовал Хьюстону:

– Скажите геологам в задней комнате приготовиться, потому что у нас для них кое-что замечательное.

Теперь я по-настоящему смотрел на величественный лунный ландшафт, который нам предстояло пересекать, и едва сдерживал восторг, максимально подробно описывая наблюдаемую картину. Я старался не только ради того, кто так много сделал для моей подготовки к экспедиции, профессора Ли Сильвера, но и ради других геологов в спецотделе Центра управления. Я хотел передать хоть часть красоты этого места каждому, кто слушал наши радиопередачи в тот жаркий июльский вечер у нас дома, в Хьюстоне, или же где-либо еще в мире.

– Все элементы рельефа вокруг сглаженные. Вершины гор закругленные. Нигде не видно острых, зазубренных пиков или больших скал и камней. Кажется, вся видимая поверхность гладкая, самые большие фрагменты вижу в кольцевом вале Плутона, – сказал я.