Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Состоялась и обычная большая пресс-конференция. Покончив с кажущимся бесконечным потоком вопросов от журналистов, я завершил выступление, отдав дань уважения всем астронавтам и космонавтам, погибшим или умершим во время участия в программах освоения космоса обеих стран. И потом я процитировал одну из жемчужин личной коллекции прочитанных фраз – сказанную древнегреческим историком и философом Плутархом. Я чувствовал, что его слова очень хорошо подводят черту под только что завершенной экспедицией.

– Ум, – процитировал я Плутарха, – это не сосуд, который надо заполнить, а факел, который необходимо зажечь.

Наше путешествие на Луну явно разожгло огонь неподдельного интереса к привезенным нами драгоценным геологическим находкам.

Но мы не смогли поучаствовать в обстоятельном анализе собранных нами образцов, который проводят геологи по завершении полевого выхода; мы увидели наш бесценный груз лишь мельком. Геологи устроили для нас торжественный прием с обедом, и примерно полдня мы рассматривали камни через стеклянное окно Лаборатории по приему лунных образцов, пока их не убрали в хранилище для последующего тщательного анализа. Похоже было на то, как если бы мы родили по ребенку, но нам дали лишь посмотреть на новорожденных сквозь прозрачные стекла кювезов, а затем забрали, чтобы отдать приемным родителям.

Но встреча прошла незабываемо. Нас одели в белые защитные халаты, выдали шапочки, и в таком виде мы смотрели сквозь окно лаборатории вместе с Джимом Хедом, Ли Сильвером, Гордоном Суонном, Джеком Шмиттом и другими геологами. И когда мы с Джимом разглядывали тот зеленый камень, Ли Сильвер поставил нас в несколько неловкое положение, спросив, какой процесс, как мы думаем, привел к формированию такой необычной породы. Мы понятия не имели какой. Пока мы думали, что же ответить профессору, он сам нарушил затянувшееся неловкое молчание.

– Знаете, мы смотрим на него уже три дня, – признался Ли, – и сами можем сказать лишь то, что это, вероятно, рыхлосвязанный зеленый агрегат.

Только годы спустя удалось выяснить, что зародился такой камень в океане расплавленного оливина, окружавшего когда-то Луну.

Редко когда после полета нам удавалось заняться вот так, без суеты, чем-то глубокомысленным. Чаще всего вечерами приходилось с головой погружаться в круговорот вечеринок и приемов, частных и общественных, которые устраивали в нашу честь. По старой традиции летчиков, пилота бросают в бассейн после его успешного первого одиночного вылета, и именно так при большом скоплении народа поступили с Джимом и Элом. Некоторые друзья кропотливо собирали вырезки из журналов и газет, освещавших наш полет, и с гордостью показывали нам, что у них получилось. Другие хотели автографы. Дети показывали нам нарисованные ими картинки. Соседи заглядывали в гости со свежеиспеченными пирогами и хотели посидеть и послушать рассказы о наших космических приключениях. Все были так счастливы, празднуя наш успех.

Но мы, вернувшись с Луны, хотели – не меньше, чем вновь встретиться с друзьями и соседями и разделить их энтузиазм, теплое отношение и гостеприимство, – хоть немного по-настоящему отдохнуть и побыть с семьей. Мы очень устали, но в крови у нас все еще бурлило столько адреналина, что иной раз трудно бывало уснуть. От бессонницы Эл даже начал писать стихи, и позже их опубликовали.

Что касается меня, то даже через неделю после возвращения я никак не мог заснуть до двух часов ночи. Физическое напряжение от работы с перфоратором и буром на Луне напоминало о себе постоянной тупой болью в плече. Хотя врачи NASA объявили, что я здоров, опытная медсестра отряда астронавтов Ди О’Хара проявила ко мне больше сочувствия и организовала для меня в клинике в центре Хьюстона частное лечение ультразвуковой терапией. Это помогло справиться с проблемой. Но пока меня мучила боль, долгими предрассветными часами я искал спасения от нее в одном из обычных удовольствий, которых так не хватало нам на Луне, – долго не вылезая из-под струй горячего душа.

Глава 11 Сибирский ковбой 1972–1973

Полковник Алексей Леонов

ГЕОРГИЕВСКИЙ ЗАЛ, КРЕМЛЬ. МОСКВА

В отношениях между Советским Союзом и Соединенными Штатами в 1972 году наметилось явное потепление. Наступило редкое затишье в холодной войне. И Леонид Брежнев, и американский президент Ричард Никсон культивировали улучшение отношений между двумя государствами. Новая политическая атмосфера в нашей стране получила название «разрядка напряженности».

Народ СССР одобрял такие мирные инициативы. Мы очень многое потеряли в Великой Отечественной войне. Многие устали от конфронтации и питали к ней неприязнь. Все помнили время, когда американские и советские войска встретились под Торгау на реке Эльба весной 1945 года. Многие тосковали по времени, когда две наши страны объединились против общего врага – фашистской Германии.