Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

В мае 1972 года Ричард Никсон первым из президентов США посетил с визитом Москву. После длительных переговоров обе страны подписали первый договор о сокращении вооружений. Это удовлетворяло интересам всех сторон. Никсон очень хорошо понимал, что ни Соединенные Штаты, ни Советский Союз не могут себе позволить балансировать на пороге войны. У обеих наших стран скопилось достаточно оружия, чтобы уничтожить все человечество. Стало очевидно, что мы больше не можем продолжать накапливать вооружения с той же скоростью, что и раньше.

В том, что касалось космонавтики обеих стран, большое значение имели переговоры о будущем сотрудничестве в космосе между США и СССР, которые проводились еще со времени экспедиции «Аполлона-11» на Луну.

К весне 1972 года переговоры пришли к успеху – Никсон и председатель нашего Совета Министров Алексей Косыгин подписали официальное соглашение, в котором обе страны договаривались реализовать общий космический проект. Так начался первый значительный этап международного космического сотрудничества. В его рамках американский космический корабль «Аполлон» и советский космический корабль «Союз» должны были встретиться на околоземной орбите и состыковаться, чтобы их экипажи перешли из одного корабля в другой и «пожали руки в космосе». Этим мы стремились показать потенциал сотрудничества, который имелся у наших государств.

В самом начале визита американского президента Никсона в страну в Георгиевском зале Кремля состоялся грандиозный прием в его честь. Я тоже был там, и Брежнев отозвал меня в сторону и спросил, что я думаю о проекте «Союз – Аполлон».

– Теперь, когда мы подписали договор между двумя странами, что вы думаете, Алексей? – спросил он. – Вы верите в его пользу? Думаете, у нас получится сотрудничать?

Впервые я встретился с Брежневым в 1964 году, когда вместе с Юрием Гагариным и Павлом Беляевым проводил для делегации членов Политбюро во главе с Брежневым экскурсию по Байконуру, чтобы показать им самые последние наши достижения в развитии космической техники. Тогда я готовился к полету на «Восходе-2» и продемонстрировал руководителям некоторые маневры, которые мне предстояло выполнять в моей ВКД.

– Отлично, парни, – сказал тогда Брежнев, похлопав меня по плечу. – Продолжайте вашу замечательную работу.

С той поры он всегда называл меня по имени.

– Я не только верю в этот проект, – сказал я Брежневу, – но еще и надеюсь в нем поучаствовать. Нам просто надо сейчас сосредоточиться на взаимной координации усилий.

Ответ удовлетворил и обнадежил Брежнева, и он отправился по другим делам, а Косыгин познакомил меня с Никсоном, который скоро собирался провозгласить тост.

– Утром мы подписали договор по реализации экспериментальной программы «Союз – Аполлон». Пути назад нет, – произнес исполненный спокойствия и уверенности Никсон. – Вам известно, как это важно для обеих наших стран. На нас будет смотреть весь мир, кто-то с надеждой, кто-то со скепсисом. Но я оптимист. Уверен, что все пройдет хорошо. Наши страны сделают все для того, чтобы взаимно поддержать друг друга.

И когда после этого все подняли бокалы, в поднявшемся гомоне я обратился к Никсону и произнес собственный тост, который относился не только к успеху проекта.

– За ваше здоровье и за будущее сотрудничество между нашими странами! – сказал я. И добавил: – Не только в космосе.

Мне довелось еще раз встретиться с Никсоном, когда он во второй раз приехал в Москву в 1974 году, за год до старта совместной экспедиции «Союза» и «Аполлона». Он узнал меня, улыбнулся и спросил, как у нас дела. К тому времени я стал ключевой фигурой проекта со стороны СССР и мог уверить Никсона, что все идет по плану. Но в 1972 году я еще лишь начинал путь, и для полета еще никто не выбирал участников ни с американской, ни с советской стороны. Я все еще упорно готовился по программе орбитальных станций «Салют».

После трагедии, постигшей экипаж «Союза-11» и станцию «Салют» прошлым летом, состоялись похороны Пацаева, Добровольского и Волкова; урны с их прахом поместили в Кремлевскую стену. Одним из участников церемонии среди передававших друг другу урны стал американский астронавт Том Стаффорд, о котором я знал, что он не только выполнил два полета на «Джемини», но и командовал «Аполлоном-10». Вскоре я познакомился с Томом очень близко.

Полковник Дэвид Скотт

БЕЛЫЙ ДОМ. ВАШИНГТОН

Едва дав нам отдышаться после полета на «Аполлоне-15», NASA отправило нас по городам и странам с туром доброй воли. В Вашингтоне нас пригласили держать речь на объединенной сессии обеих палат Конгресса. После этого события Лартон, меня, Джима, Эла и членов их семей пригласили посетить Белый дом. На этот раз нас ждали вместе с детьми. И хотя космос нашим детям уже в каком-то смысле приелся, такие вояжи по завершении полета были им, безусловно, в новинку.