Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Когда я находился в командировке в Вашингтон, округ Колумбия, Джордж Лоу, заместитель администратора NASA, попросил меня задержаться в его кабинете. Я знал Джорджа по Хьюстону, когда он работал руководителем программы космического корабля «Аполлон», и глубоко его уважал. Мы быстро обменялись любезностями, потом Джордж посмотрел мне прямо в глаза и перешел к делу.

– Что ж, Дэйв, – сказал он. – Я вынужден признать, что не очень доволен тем, как я себя проявил.

Его фраза стала кульминацией событий, которые получили известность как «инцидент с конвертами на „Аполлоне-15“». Здесь оказались замешаны так называемые «конверты первого дня» (почтовый конверт, на котором марки погашены в первый день их выпуска), находившиеся с нами на борту «Аполлона-15». Некоторые из них, к несчастью, продал немецкий торговец марками через несколько месяцев после полета. Как второму человеку в NASA, Джорджу пришлось очень попотеть, чтобы устранить последствия инцидента, и его слова доказывали, что агентство показало себя с наихудшей стороны – на тот момент.

Все подобные дела начались еще с проекта «Меркьюри», продолжись на «Джемини» и не закончились на «Аполлоне». Многие очень интересовались предметами, которые астронавты брали с собой в космос, и такие предметы набирали популярность и цену по мере развития космической программы. С начала программы «Меркьюри» каждому астронавту разрешалось взять на борт немного личных вещей в так называемых наборах персонального пользования. Перед каждым полетом список вещей готовили для Дика Слейтона, который и обязан был его утверждать.

Когда полеты усложнились и стали значительнее, выросло и количество вещей, которые брали с собой астронавты. Кроме личных принадлежностей, каждый экипаж захватывал на борт и несколько медальонов, которые потом раздавали как сувениры. Их количество росло от полета к полету, и в конце концов некоторые астронавты везли с собой несколько сотен таких презентов и их дополнительный вес вызывал осложнения. Как обычно, в дело начала вмешиваться коммерция.

Перед полетом «Аполлона-14» под командованием Эла Шепарда объявили, что экипаж захватит в полет несколько серебряных медальонов, которые компания Franklin Mint потом расплавит, перемешав с другим серебром, и отольет много памятных медальонов на продажу. Franklin Mint даже запустила рекламу перед полетом. Однако после экспедиции сделку так и не закрыли, спустив все это дело на тормозах; в прессе больше на эту тему ничего не печатали. Тем не менее некоторые конгрессмены узнали о таких планах и были недовольны.

Поскольку мы плотно тренировались перед полетом на «Аполлоне-15», то ничего не знали об этой истории. Если бы знали, тогда вели бы себя осторожнее. Известно нам стало лишь то, что Дик Слейтон вдвое сократил количество медальонов для нашего полета. Через какое-то время Дик познакомил Джима, Эла и меня со своим давним другом по мысу Кеннеди, Уолтером Айерманом. Вспоминая прошлое, теперь думаю, что это было не просто совпадение.

Однажды вечером за несколько месяцев до запуска «Аполлона-15» Дик пригласил нас на ужин в доме Айермана. Уолтер спросил нас, не хотим ли мы немного подзаработать, расписавшись на каких-то марках. «Все ваши парни так делают», – заявил он. Мы согласились. К нам еще обращались участники филателистического клуба Центра пилотируемых полетов и просили подписать много конвертов первого дня, предназначенных и для нас самих, и для членов клуба. В то время мы не могли приобрести страховку и подумали, что если подпишем пару конвертов, то их можно будет оставить и они сработают как страховое обеспечение для наших семей, если с нами что-то случится.

Потом Айерман предложил, чтобы мы взяли в полет 400 легких памятных конвертов, 100 из которых передадут потом торгующей марками фирме в Германии. Все конверты будут франкированы (то есть на них проставят почтовый штемпель) дважды – в день старта экспедиции и в день ее возвращения. Как мы поняли, немецкая фирма оставит свои конверты до окончания программы «Аполлон», чтобы потом их продать. Взамен Айерман пообещал внести по 6000 долларов в доверительный фонд на имя каждого из нас, чтобы этими средствами мы могли оплатить образование наших детей. В те предстартовые месяцы мы были по горло заняты предполетной подготовкой и особо не задумывались о сути предложения. Мы недолго думая согласились. Теперь-то ясно, что ошибкой было даже выслушивать то, что предлагал Уолтер.

Через несколько месяцев после полета мы узнали, что немецкая фирма продает конверты. Мы дали понять Айерману, что против таких продаж, прямо заявив, что нам не нужен ни доверительный фонд, ни деньги. Дела пошли не так, как нам обещали.