Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Должно быть, в ЦУПе тоже перепроверили расчеты, и через несколько минут у них появился план. Новые инструкции нам успели передать за считаные секунды до потери сигнала. Нам предстояло готовиться к возвращению на Землю на седьмом витке. Приводняться будем в зоне посадки под обозначением «Линия-3». Я нашел о ней информацию в полетных инструкциях. Линией-3 называлась запасная зона посадки в Южно-Китайском море. Она находилась на 11 000 километров дальше нашей основной точки посадки. Значит, там не будет опытной команды спасателей, чтобы вытащить нас из моря. Еще ни разу астронавтам не приходилось пользоваться такой запасной областью приводнения.

Я надеялся, что мы не станем теперь с Нилом неудачниками. Я не суеверен, но знал, что есть парни, которых удача просто-напросто обходит стороной. Это нечто туманное и неопределенное, вроде сглаза. До сих пор мне удавалось справляться со всеми проблемами в полетах на самолетах, а Нилу – выбираться из трудных положений. Но ведь в космос мы пришли новичками. И у нас случилась такая большая проблема. Сможем ли мы выйти из этой переделки живыми?

Времени смаковать подобные мысли не было. Стрелка часов двигалась неумолимо. До начала спуска оставалось все меньше минут. Я знал, что катастрофы, в которых летчик-испытатель превращался в жалкую кучку пепла, редко случались по какой-то одной крупной причине. Гораздо чаще к этому приводили мелкие накопившиеся проблемы. Именно поэтому с ними следовало разбираться сразу, как только они возникали.

Мы вновь приближались к зоне связи через CSQ. Мне следовало ввести переданные параметры в компьютер, чтобы он выполнил программу входа в атмосферу. Памяти в бортовом компьютере, чтобы вместить всю программу возвращения на Землю, не хватало. Размером он был с коробку для обуви, весил на Земле около 26 килограммов и по тем временам был продуктом высоких технологий. Тем не менее, хранить он мог всего около 160 000 бит информации, или примерно 4000 компьютерных слов, и его память уже была заполнена данными, нужными, чтобы выполнить сложный маневр по сближению на орбите. Их следовало удалить перед тем, как загружать новые с другого устройства, которое появилось на борту впервые – вспомогательного накопителя на магнитной ленте. Этот уменьшенный вариант накопителя с больших компьютеров, по сути, представлял собой внешний диск. Когда я его включил и подсоединил к главному компьютеру, с ленты пошла загрузка программы, чтобы получить точную конфигурацию траектории входа в атмосферу, параметры для которой я потом ввел вручную через маленькую клавиатуру.

Параметры, определяющие, где и когда нам включать тормозные двигатели, чтобы уйти с орбиты, и в какой точке нам приводняться, выглядели как девять строк семизначных чисел, перед каждым из которых стоял плюс или минус; эти знаки в переговорах, чтобы исключить ошибку, именовали «вверх» или «вниз». Я должен был ввести каждое из чисел в компьютер под диктовку с борта CSQ. Ошибись я хоть в одной цифре, мы промахнемся и приземлимся вообще где угодно, может, даже на вершине Гималаев. А если промахнемся мимо области посадки и снижения над сушей, нам придется катапультироваться из кабины. Космический корабль «Джемини» предназначался только для посадок на воду.

Я радовался, что числа мне зачитывает Фуччи. Парни на борту Rose Knot Victor несколько тараторили, и та же беда творилась с ЦУПом в Хьюстоне. Но Фуччи говорил спокойно. Он читал таким тоном, будто бы разговаривал о прогулке в парке. Я быстро ввел цифры, чтобы передать их обратно для подтверждения, пока не пропала связь.

Через 20 минут мы опять пролетели над гавайской станцией и получили уже окончательное указание перейти на другую плановую точку посадки. Теперь нам предстояло приводняться в 925 километрах к востоку от острова Окинава. Как нам сказали, из Японии для поисково-спасательной операции срочно подняли в воздух два самолета ВВС C-54: один с авиабазы Татикава, а другой – с базы Наха на Окинаве. Эскадренный миноносец «Леонард Мейсон» который только что вернулся с вахты у берегов Вьетнама, где поддерживал боевые операции, тоже вышел из порта на Окинаве, чтобы принять нас на борт.

Нам сообщили, что сядем при свете дня, после полудня по местному времени. По метеопрогнозу должна была установиться хорошая погода: ясное небо, легкий ветер и лишь метровой высоты волны. Тем не менее нам посоветовали принять таблетки от морской болезни и пить много воды перед входом в атмосферу. Но… метровые волны. Это же ерунда. Мы не стали пить таблетки.

* * *

Программа задала время начала импульса для схода с орбиты в десять часов и четыре минуты полетного времени. Наступил самый важный миг экспедиции. У нас была только одна попытка и никакой возможности прервать маневр или катапультироваться, как при серьезной аварии во время запуска. Мы мчались со скоростью 29 000 километров в час, и время зажигания тормозного двигателя следовало выдержать с точностью до долей секунды.