Две войны (СИ)

Внушительных размеров орган вбивался в него еще несколько раз сильными глубокими ударами. Джастин обессилел настолько, что у него не хватало сил, даже чтобы кричать, и лишь безмолвно раскрывал рот, уставившись в никуда закатившимися глазами. Истерзанное многодневными пытками тело словно окаменело, он больше не чувствовал себя — на второй план отошла вся боль, оставив лишь один полыхающий очаг внизу живота. Он абстрагировался от кошмарной реальности — разум медленно заволокло спасительной пустотой, а тягучая, всепоглощающая боль все заполняла низ его живота, скапливаясь болевым комом и медленно стекая в разорванный анус. Еще несколько мучительно долгих мгновений Эллингтон терзал безвольное тело, раскинувшееся на полу, жестко ухватив сильными пальцами бедра, однако Джастин уже перестал реагировать, и единственное, что говорило о том, что он еще в сознании, — это редкие всхлипы и полузадушенные стоны. Движения стали отрывистее и чаще, бешеный до этого темп, с которым Эллингтон вбивался в задницу, резко замедлился, и Джастин услышал громкий яростный стон. Обильная струя мерзкого семени заполнила истерзанное нутро, и он непроизвольно взвыл, стараясь сжать растянутые мышцы, почувствовав, как жжет изнутри сперма. Ему казалось, что он разорван на множество кровавых лоскутков. Все закончилось, но, несмотря на только что сбывшиеся мольбы, желанного облегчения не было.

— Думаю, что найду тебе достойное применение, — хриплый голос капитана прорвался в помутневшее сознание, словно сквозь толщу воды, или же крови. — Ты ведь не против, да, Джастин? Вижу, что тебе понравилось развлекаться. Я знал, что мы найдем общий язык.

В любой другой ситуации приторно-слащавый голос, которым были сказаны последние слова, весьма позабавил бы Калверли: так сильно эта ласково-любезная интонация шла вразрез с истинной сущностью этого изверга. Той самой, звериной, сущностью, которую «посчастливилось» только что познать на собственной шкуре, а если точнее — заднице; но именно по этой самой причине он не мог оценить грязного юмора. Потому что узнал истинный лик демона, сидевшего в теле этого мужчины, и, увидев — почувствовав! — это, ему стало совершенно не до смеха.

— Мальчик, блядь, ты либо тупой, либо просто хочешь позлить меня? — раздраженно рыкнув, Эллингтон стальной хваткой снова вцепился в горло Джастина, который, в свою очередь, только тихо вскрикнул что-то невразумительное сорванным голосом. — Разве ты за эти прекрасные пять дней, которые любезно гостил у меня, не уяснил одно простое правило? Всегда отвечай, когда я тебя спрашиваю, сучонок!

Он, само собой, не ожидал, что измученный, находящийся на грани болевого шока пленник что-то возразит на это заявление и снова продемонстрирует свой характер, однако это было излюбленным развлечением Эллингтона — заставить во что бы то ни стало, а при неповиновении опять наказать.

— В твоих же интересах, Джастин, делать все, что я скажу, без выпендрежа, — он легко притянул обмякшее тело к себе и вытер окровавленный член о щеку Джастина. — Если ты как следует постараешься, то, возможно, я сжалюсь и убью тебя быстро. Когда наиграюсь, разумеется… Уяснил? Так что теперь ты моя личная шлюха — поздравляю! Это лучшее, что могло с тобой произойти. Добро пожаловать на Север!

С этими словами он отшвырнул пленника от себя и, услышав сдавленный болезненный стон, скривил губы в подобии улыбки, довольный проделанной работой.

— М-да, — многозначительно изрек Эллингтон, застегивая штаны и поднимая с пола синий мундир, — ковер ты мне изгадил… Ну что ж. До завтра твое наказание подождет, а то ты что-то хреново выглядишь, как бы не сдох раньше времени. Не хочу терять такую потрясающую блядь, как ты, — он бросил на Джастина взгляд, в котором сквозили цинизм и безразличие.

Калверли с ужасом почувствовал, что дурнота, только что отпустившая его, вдруг накрыла новой волной. Сердце в груди болезненно трепыхнулось и замерло, а перед глазами все поплыло.

«Только не снова… Он же только что сделал это. Я не выдержу этого еще раз, почему он просто не убьет меня? Убей меня! Убей меня, тварь».

— Нет… — одними губами выдохнул Джастин, прежде чем все-таки провалился в спасительную темноту, но даже там ужасный лик палача не оставил его в покое, будоража больное сознание своей дикой улыбкой-оскалом, жесткими пальцами, насквозь прошедшими сквозь кожу, и, конечно же, этим пугающим огнем зеленых пронизывающих глаз.

========== Глава 6 ==========

Смотри на меня, слушай внимательно,

делай, что я говорю сознательно.

И подчиняйся мне добровольно,

даже если от этого больно.

Я знаю все, о чем ты мечтаешь,

что ты стыдливо себе запрещаешь.

Мне бесполезно сопротивляться,

проще и правильней сразу же сдаться.

(Otto Dix — Война)