Две войны (СИ)

— В общем, Джастин, мне уже все равно, — злобно сказал Эллингтон, изо всех сил пнув его по ребрам, и, дождавшись сдавленного вскрика, как ни в чем не бывало продолжил: — Я надеялся, что ты рано или поздно расколешься, но ты оказался не так-то прост. Я думаю, что ты заслуживаешь правды, — в свойственной ему издевательской манере заявил он, гадко улыбаясь. — Ты должен знать: вчера привели нового пленника, и тот проболтался обо всем. Конечно, я более чем уверен, что ты знаешь намного больше, чем этот безмозглый Ллойд, но все же нам хватит и того, что он сказал.

— Норманн? — не веря своим ушам, прохрипел Джастин, поднимая взгляд.

В голове мгновенно всплыли картинки его неудачного побега, перекошенное от страха и злобы лицо предателя — Норманн, который погнал продажную тварь к лесу… В ту ночь среди них был не один предатель. Как Норманн мог так поступить? После всего, через что они прошли вместе, тот предал его! Почему Джастину удавалось сопротивляться и терпеть боль, и он не проронил ни слова о планах Моргана, а Норманн сдался, как последний трус?

— Видимо, это имя тебе о чем-то говорит, не так ли? — насмехался Эллингтон, рывком дернув на себя Джастина и посадив перед собой, вглядываясь в расфокусированные глаза. — Не беспокойся о нем — он мертв. Сразу после допроса был отправлен в сточную канаву, где и подох. Повторяю, я уверен, что тебе известно гораздо больше, но свой шанс ты благополучно просрал.

Увидев промелькнувшую в глазах Джастина боль, Эллингтон лишь злорадно усмехнулся и сказал:

— Ему повезло, но ты не надейся на быструю смерть, Джастин. Я не доставлю тебе такого удовольствия, но вот ты доставишь удовольствие мне. Ты еще можешь быть полезен: я хочу поразвлечься с тобой как следует, прежде чем ты отправишься вслед за своим приятелем.

С этими словами Эллингтон с каким-то диким остервенением ударил его в лицо, почувствовав под рукой хруст от выбитого зуба. Джастин повалился обратно на пол и подтянул к груди колени, пытаясь хотя бы немного закрыться от посыпавшихся на него ударов.

Капитана повеселила картина распростертого перед ним тела, слабого, жалкого, сломленного, и он продолжил со странным удовольствием наносить удары в живот, по ребрам и ногам. Джастин взвыл, дернувшись от очередного, особо болезненного, удара по лопатке — туда, где находилась недавно затянувшаяся рана от ножа. По спине потекла теплая струйка, очерчивая мокрую дорожку между лопаток, вдоль позвоночника вниз к копчику. Рана снова начала кровоточить, и некачественные швы разошлись, выплескивая наружу ручейки крови. Джастин закусил губу от ослепительной вспышки боли, но тут все резко закончилось — так ему показалось, — а в следующий миг он почувствовал, как с него грубо стаскивают брюки. И он обомлел от страшной догадки, кольнувшей воспаленный мозг острой иглой, — это было самое страшное, то, что Джастин даже в самых смелых своих мыслях не мог бы предположить. Да, он многое слышал о нравах северных варваров. Но это казалось кошмарным сном, бредом больного, помутившегося сознания — таким, что Джастин не мог заставить себя поверить в то, что сейчас с ним хочет сделать этот на голову больной псих.

— Не прикасайся ко мне! — найдя в себе силы, заорал он. — Руки убрал, грязный подонок!

Капитан влепил ему хлесткую пощечину свободной рукой, второй сильнее надавил на шею пленника, придушив, словно щенка. Очертания тела Эллингтона стали зыбкими, нечеткими, расплывчатыми, комната поплыла перед глазами и закружилась. Джастин захрипел, крупные капли пота смешиваются со слезами и кровью на лице, капая розовыми каплями на руку, сжимающую его горло. Когда по подбородку уже потекла кровавая слюна, а по телу прошла длинная судорога, Эллингтон с усмешкой в ледяных глазах разжал стальную хватку и стянул с не сопротивляющегося парня штаны. Джастин медленно пришел в себя, понимая, что все это не чудовищный сон и если бы это было так, то он давно проснулся бы, — это было реальностью, страшным кошмаром, который творился с ним наяву, здесь и сейчас. Возможно, шок заставил его дергаться и извиваться, стараясь освободить руки в бесполезных попытках. Пытаясь сбросить с себя руки злорадно скалящегося офицера, он получил очередной удар по скуле и сразу же замер, ослаблено падая лицом в пушистый, окрашенный красными пятнами его крови ковер. Видимо, поняв, что теперь избитый пленник не представляет собой никакой угрозы, капитан снял с его рук ремень.

Эллингтон высокомерно смотрел на своего поверженного противника, любуясь жалкими попытками прикрыть наготу окровавленными руками. Беспомощность поверженного врага волной сладкого возбуждения накрыла его, и он, спустив брюки свободной рукой, а второй вцепившись в его грязные спутанные волосы, наклонился к пленнику.