Двенадцать дней Коляды

– Верно думаешь, – Лель усмехнулся. – Но я люблю это лицо, оно идет мне, да и девушки куда охотнее открывают мне сердца, когда я являюсь им в этом облике. Однако! Если судьбой суждено, мы еще свидимся, тогда и поговорим. А мне, уж поверьте, есть что рассказать! Но сейчас не об этом, я снова заболтался.

«Зачем тебе помогать нам? Откуда я знаю, что ты не очередной лжец?»

– Сердце твое знает, не будь дураком. – Лель щурился от яркого солнца. – Ты хворый, да только не телом, а духом. Ни любви в тебе, ни жалости. Зато вот этот, – бог посмотрел на Злата, – одно большое сердце. Душа нараспашку, звенящая струна, а не человек.

Лель достал из кармана затейливый оберег и протянул его Дарию. Тот с опаской принял его, поразглядывал и передал Святу.

– Когда брешь рядом окажется, он даст вам знать, – сказал бог.

«Так и не объяснишь, почему помочь нам решил?»

Свят сложил руки на груди и изо всех сил старался не показывать волнения. Все нутро трепетало, голову кружили неуместные воспоминания. Находиться рядом с Лелем оказалось сущим мучением, проклятые чувства рвались наружу.

– Одичал люд нынче, – вздохнул Лель. – Во все времена так было – мы вмешивались в ваши жизни, кто-то добро нес, кто-то худо, но люди знали об этом, хвалили нас, славили. А теперь что? Огнем и мечом веру в богов уничтожают, ложь по земле стелется, страшная ложь!

На мгновение Лель потерял самообладание, и сквозь юные черты проступило нечто зловещее. В его глазах разразилась гроза, девственно-чистое небо заволокли тучи. Но бог быстро опомнился и взял себя в руки – на них снова смотрел златовласый мальчишка.

– Что написано о нас в вашей Книге? – тихо спросил Лель. – Что мы ложные боги! На местах силы строят храмы. Наших идолов сжигают, а последователей клеймят. Самые сильные из нас записаны в вашей книге как демоны. Как черти! Белокаменные города строят на лжи.

«Так вы против Слова и Зверя идете?» – мысленно спросил Дарий.

– А при чем тут Зверь? – удивился Лель. – Он стар, как сама земля, спал все эти века под огненной рекой, но даже он проснулся, не выдержав криков людских.

Свят посмотрел на Дария, тот – на него. Что-то не сходилось. Что значит «Зверь проснулся»? И с каких пор крики людские ему неприятны?

– В этом месте время течет иначе, я уж постарался, но Коляда все слабее становится. Как я сказал, коль суждено – мы свидимся еще раз, тогда я, быть может, расскажу вам больше, но пока – ступайте. Откройте мне сердца, позвольте направлять вас.

«Почему Карна и Желя…»

Свят не успел закончить свою мысль – поле схлопнулось, исчезло, они снова оказались в мрачном сером лесу.

«Ты доверяешь ему?» – мысленно спросил Дарий.

«Нет. Но у нас появилась хоть какая-то надежда».

В Нави нет ни ночи, ни дня, и это тоже своего рода пытка. Сколько времени прошло в их мире? Есть ли смысл продолжать искать выход или Навь и Явь уже отдалились друг от друга?

Сдерживать раздражение становилось все сложнее. Святу начало казаться, что Лель был мороком, гадкой шуткой злых сил. Он много раз пристально рассматривал оберег, подаренный богом, но не видел в нем ничего необычного. Просто круг с волнистыми лучами – на каждой ярмарке было полно таких «солнечных» оберегов.

«Ты чувствуешь свое тело?» – мысленно спросил Свят.

«Всегда чувствую», – ответил Дарий.

«Ты следил за ним все эти годы?»

«Это не так просто. Подойти близко получается только в особые дни».

Они прошли еще немного, прежде чем Дарий снова мысленно обратился к Святу:

«Почему ты не остановил ее? Почему позволил пойти на это?»

«Я хотел. Но мы пришли слишком поздно», – жалкое оправдание, но другого у него нет.

«Сначала я даже не понял, что произошло. Святая Книга обещала пекло, но это место совсем на него не похоже. Все, во что я верил, все, чему меня учил Мстислав, – ложь. Нет рек из лавы, нет трона Зверя, нет ничего. – Дарий потер переносицу пальцами. – Сколько времени прошло с тех пор, как я умер?»

Чужие чувства никогда не волновали Свята, но вопрос отозвался болью. Верно, из-за ворожбы Леля, а может, ожили воспоминания о былой дружбе, но, как бы там ни было, ответить нужно.

«Десять лет».

Дарий усмехнулся. С каждой секундой его улыбка становилась все шире, она напоминала гримасу, уродливую трещину. Свят вдруг понял, что выглядит друг так, будто погиб только вчера, даже рубаха на нем та самая, приютская. И у него была такая, все сироты одевались одинаково.

«Я видел, как она росла. Мне казалось, что все происходит слишком быстро. В те редкие мгновения, когда я мог видеть ее, она менялась, превращалась в кого-то другого. А меня не было рядом», – сказал Дарий.

«Все это время ты был в сознании? В своем уме?» – уточнил Свят.

«Нет. Я долго плыл в потоке боли, незрячий, лишенный чувств и осязания, но иногда выныривал на поверхность, отделялся от про́клятых душ и шел вперед, не разбирая дороги. Иногда находил окошко, проплешину в ткани миров. Через нее смотрел на Явь, никак не мог понять, кто я. А когда в первый раз увидел свое тело – сразу вспомнил. Варна окликнула меня, громко так, “Дарий!”, и я будто в себя пришел».

«Вспомнил свое имя», – Свят кивнул.