Двенадцать железных цепей

Он прочистил горло. Чарне показалось, что ему стало неловко за этот тон – непривычно-горький.

– Ну? – спросил по-прежнему ворчливо. – Что делать-то будем? Если бы я мог, я бы поговорил с Грацеком. Хранко прав, он тот ещё гордец и обиды свои вынашивает долго. Может запомнить и драку. Но я здесь, а Грацек – снаружи.

– Поговорю я с ним, – сказал Юрген. – Он сам меня чуть не уничтожил, когда нашёл в спальне своей дочери… – Увидел лицо Якоба. – Перестань ухмыляться. Это совершенно не то, о чём ты подумал, и тем более я уже это рассказывал… Да не суть. – Скривился. – Грацек не понаслышке знает, что такое праведный гнев. Я объясню ему, что мной двигала не ненависть к его ученику. Ну извинюсь в крайнем случае, что теперь.

Хранко стиснул переносицу.

– Как бы ты хуже не сделал.

– Брось, – вступилась Бойя, – Юрген же не дурак. И из всех нас, кроме Йовара, только Юрген общался с Грацеком с глазу на глаз – ничего, живой.

Хранко обернулся к ней:

– Вообще-то с ним ещё была Чарна.

– А. – Бойя нашла глазами Чарну на лестнице. – Точно. Извини. Значит, пусть пойдут вдвоём, побеседуют с Грацеком по душам. В прошлый раз получилось, и в этот получится.

– Что получилось-то? – передразнил Хранко.

– Не сдохнуть в Горном дворе. – Бойя подбоченилась. – В конце концов, Юрген добился того, чего хотел: поговорил с Кетевой. И даже вышел из замка Грацека своими ногами, а не вылетел пинком под зад.

– Серьёзное достижение, – согласился Юрген.

Йовар сидел, прижав кулак к губам.

– Ну, – произнёс он, – сходите. – Глянул на Чарну. – Если Юрген начнёт нести дурь, заворожи его и вытолкни в озеро.

Чарна откашлялась.

– Ладно.

– Ля, какая картина, – подал голос Якоб, желая разрядить обстановку. – Гостинцы возьмёте?..

– Тебя возьмут, нерадивого, и отдадут Грацеку на перевоспитание. – Йовар поднялся со скамьи. – Все весь яд сцедили? – Подозвал Юргена жестом. – Подойди-ка… – Осмотрел его и присвистнул: – Это Авро тебе на лицо нашлёпал? Жуть.

– Ученица его. Мореника. – Усмехнулся. – Я же не Баргат. Для того чтобы меня залатать, Авро с матёрой пани не потребовались.

– Ох. – Хранко закатил глаза. – Ну ребёнок… Нашёл чем хвастаться: приложил сильнее, чем его.

Юрген многозначительно кивнул.

– А то.

– Наконец-то закончили, – вздохнула Бойя раздражённо, опускаясь перед тюками с запасами. Что-то им притащил Юрген, а что-то принесли ученицы Кажимеры, ответственные за то, чтобы приглашённые на суд не умерли с голоду). – Я есть хочу.

Чарна тоже хотела есть, но сейчас не ощутила радости ни от приближающегося завтрака, ни от того, что у них с Юргеном будет ещё одно общее дело. Она больше не обольщалась: Юргена с ней ничего не связывало, и когда закончилось их путешествие, он стал охотнее проводить время с другими чародеями Дикого двора. И не только Дикого: среди его знакомых тут же оказались другие колдуньи. Моренику Чарна видела только на слушании, а вот Уршулу, с которой Юрген, по разговорам Хранко, теперь часто водился…

Она сморщилась, как от боли. Это всё неважно, сказала она себе. Её не касалась его жизнь. Но и свою жить не получалось, поэтому Чарна почти всё время спала или тосковала, сидя в колокольне, смотря на озеро через крохотное окно.

– Эй, – позвала её Бойя. – Ты чего-то бледная.

Приподняла кувшин.

– Может, воды?

Чарна тряхнула головой.

– Нет. – Спустилась с лестницы. – Я в порядке. – Подошла к тюкам с запасами и предложила: – Давай помогу.

* * *

Юрген не знал, почему пришёл к ней вечером, но Уршула совершенно ему не удивилась, будто так было нужно. И словно она догадывалась, что их незатейливое, в сущности, общение закончится чем-то таким: Юргеном на пороге крохотного домика, где она обитала в одиночку – на правах Кажимериной любимицы. Спросила только:

– Ну и как ты узнал, что я тут?

Юрген пожал плечами:

– Пёсий нюх.

Уршула посмеялась. Юрген не помнил, смеялась ли она когда-нибудь до этого над его словами, но она пустила его к себе и закрыла дверь на замок. И Юрген испытал облегчение – словно оставил за этой дверью всё, что его так тревожило: разговоры с Йоваром и другими воспитанниками Дикого двора. Драку с Баргатом, будущее объяснение с Грацеком. Разбитую Ольжану, вновь уехавшую с Лале спасаться от чудовища. Ратмилу, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке в этом чародейском кругу.

Короткие сени вывели Юргена в комнату, обустроенную так, точно здесь был кусочек стоегостских хором. Очевидно, Уршула ещё не собиралась спать – сама она была одета и заплетена, а её широкая кровать застелена покрывалом коричного цвета. На столе в беспорядке лежали письма и книга, раскрытая на странице с гравюрой – корабль с полными парусами, скользящий по буйным волнам.

– В детстве, – сказал Юрген, – я хотел стать моряком и уплыть по северному морю в Льёттланд. А из Льёттланда – куда глаза глядят.

– Почему не уплыл?

– Не знаю. – Он медленно вдохнул. В комнате Уршулы тоже пахло не так, как полагалось дому в середине озера, – но если в соборном зале Кажимера наворожила запахи вереска, то здесь Юрген разобрал тёплую древесину, терпкую пряность и морскую соль. – Может, ещё уплыву.

Уршула усмехнулась.