Двенадцать железных цепей

– Конечно.

И шагнула к нему. Скользнула по его лицу хитрым взглядом.

– Смотрите, какой опасный, – сказала она. – Все в Тержвице гудят о том, что ты поколотил ученика Грацека.

Юрген понял – она была рада его видеть. Пожал плечами:

– Приятно, что не наоборот.

Уршула была высокого роста – может, даже чуть его выше, – так что ей не пришлось к нему тянуться. Она приподняла его подбородок двумя пальцами – и поцеловала в губы.

Спросила:

– Зачем пришёл?

Её карие глаза искрились в свете колдовских свеч. Волосы в косе переливались, как расплавленное золото, и Юрген представил, с каким наслаждением коснётся их позже. Он ответил:

– За этим.

Уршула довольно сощурилась.

– Хорошо.

Юрген не ожидал, что она настолько ему обрадуется, – думал, придёт к ней, они немного поболтают, и Уршула попросит его убраться восвояси. Но вместо этого она слегка запрокинула голову, и Юрген обхватил её лицо ладонями.

Потом они целовались на её кровати. Ключицы Уршулы оказались в мелких веснушках, и Юрген прижимался к ним губами и опалял их горячим дыханием. Уршула шумно дышала, поглаживая его спину и запуская пальцы ему в волосы, и позволила ему не только расстегнуть на себе рубаху, но и приподнять юбку, и сейчас ладонь Юргена скользила по её бедру.

– Не торопись, – велела Уршула.

Не то чтобы Юрген собирался. Он не верил, что Уршула будет просто тихо млеть под его руками, но на удивление поначалу она поступала именно так – только перед тем, как он коснулся её по-другому, сказала сходить к умывальнику в сенях. Она распласталась на кровати, сжала его запястье и на выдохе произнесла его имя.

Потом, когда он целовал её в висок, она смешливо ткнулась носом в колдовской лоскут у него на лбу. Властно толкнула его в плечи и, оказываясь сверху, прошептала на ухо:

– Боги, до чего же красив… – Прикусила мочку. – Даже с этими глупыми заплатками.

Уршула стянула с себя рубаху и переплела свои пальцы с его. Когда она сняла юбку, Юрген не помнил, но Уршула оказалась невероятно ловка в том, чтобы выпутываться из одежды – и выпутывать его самого. Её коса расплелась, и теперь длинные пряди щекотали ему грудь.

Тяжесть её тела была приятна, и после того, как Уршула слегка качнула бёдрами, Юрген издал длинный вздох. Уршула услышала это, и её глаза удовлетворённо заблестели; она наклонилась к Юргену и поцеловала его в шею.

Когда всё закончилось, Юрген думал, не лучше ли ему уйти, но Уршула лениво махнула рукой и заявила, что он может остаться. Она лежала, закинув на него ногу, и скользила пальцем по линии его нижней челюсти, хотя смотрела и не на Юргена, а куда-то – осоловевшим сытым взглядом – в потолок.

– Думаю, – произнесла она, – нам не стоит никому рассказывать о том, что здесь было.

Юрген лежал в полудрёме, но приоткрыл глаза и удивлённо спросил, с чему бы ему выбалтывать, как он проводит ночи.

– Ну мало ли. – Уршула хмыкнула. – Есть любители.

Юрген скривился.

– Ладно уж.

К тому же меньше всего ему хотелось, чтобы в Диком дворе узнали, что он ночевал у ученицы Кажимеры, – Хранко опять начнёт верещать, что Юргеном крутят как хотят, и ему и в голову не придёт, что хоть что-нибудь может быть не связано с Тержвице и Драга Ложей.

Он найдёт, что сказать своим завтра, – может, он ушёл в деревню, а может, всю ночь мыкался по озеру. Юрген не думал, что вороны Хранко станут его преследовать – он непредсказуем, и наблюдать за ним тяжелее, чем за Ратмилой. Но даже если отыщут… Юрген понял: его это не волновало. Сейчас ему было спокойно и хорошо.

Сквозь дрёму он почувствовал, что Уршула поднялась с кровати, и отдалённо услышал плеск воды в сенях. А когда Уршула вернулась, Юрген пододвинулся, освобождая ей место, и посмотрел на неё из-под опущенных ресниц.

Уршула погасила последние свечи, и комнату накрыла ночь.

6. Хозяин Сущности из Стоегоста

Первые дни после Тержвице он хотел по-волчьи убраться как можно дальше, в самые глухие леса. Увезти с собой Ольжану и прятать её в разбойничьих лачугах и тесных землянках – так бы ей казалось, что они спасаются от чудовища, хотя на самом деле Лазар просто пытался бы убедить себя, что расстояние что-то значит.

Размышляя об этом, он даже не мог ответить, давно ли стал таким смешным. Конечно, он не бросился ни в какие чащи, а направил кибитку на северо-запад. Он останавливался в корчмах и на постоялых дворах, как раньше, и вёл беседы, платил за ночлег, готовил еду, стреножил лошадь, а в голове всё время, как в механизме, щёлкали детали: каким будет его следующий шаг?

Гостиница, в которой они решили остановиться тем вечером, показалась Лазару лучше предыдущих. Стены здесь были плотнее, а его комната по счастливому стечению обстоятельств оказалась достаточно далеко от Ольжаниной. Ольжана всегда спала крепко, но Лазар всё равно не решался колдовать прямо под её ухом – если только не как в прошлый раз, когда она находилась в забытьи от тачератского мёда, а ему было необходимо заново превратить себя в дахмарзу.