Дверь в стене

Как только выход из положения был найден, толстяк, приставив револьвер к уху мистера Ледбеттера, потребовал, чтобы тот снял пиджак, закатал рукава и продолжил сборы, прерванные его появлением из-под кровати. С точки зрения толстяка, это было единственно возможное решение: если бы он занялся этим сам, ему пришлось бы выпустить из рук револьвер. Таким образом, даже золото со стола было упаковано руками мистера Ледбеттера. Эти ночные сборы выглядели весьма оригинально. Толстяк очевидно хотел распределить золото в своем багаже как можно незаметнее. А весило это золото немало. По словам мистера Ледбеттера, на столе и в черной сумке было около восемнадцати тысяч фунтов звонкой монетой. Еще было много маленьких рулонов из пятифунтовых банкнот. Каждую стопку монет в двадцать пять фунтов мистер Ледбеттер заворачивал в бумагу и аккуратно укладывал в коробку из-под сигар, которая отправлялась в дорожный чемодан, кожаный саквояж или шляпную картонку. Около шестисот фунтов были перемещены в жестянку из-под табака, уложенную в дорожный несессер. Десять фунтов золотом и несколько пятифунтовых банкнот толстяк рассовал по карманам. Время от времени он бранил мистера Ледбеттера за неповоротливость, торопил и спрашивал, который час.

Мистер Ледбеттер перетянул ремнями чемодан и саквояж и вернул толстяку ключи. Было уже без десяти двенадцать, и, пока часы не пробили полночь, тот приказал мистеру Ледбеттеру сесть на саквояж, а сам выжидательно уселся в безопасном отдалении на чемодан, держа револьвер наготове. Теперь он как будто пребывал в менее воинственном настроении и, немного понаблюдав за мистером Ледбеттером, позволил себе сделать несколько замечаний.

– Судя по твоей болтовне, кое-какое образование у тебя есть, – сказал он, раскуривая сигару. – Нет… не надо пускаться в объяснения. По одной твоей физиономии ясно, что это будет тягомотная история, а я сам довольно опытный враль, и чужое вранье меня не интересует. Так вот, говорю я, ты образованный. Ты это ловко придумал – нарядиться священником. Ты и среди образованных сойдешь за священника.

– Я и есть священник, – вставил мистер Ледбеттер, – или, по крайней мере…

– …Выдаешь себя за него. Знаю. Но тебе не стоило вламываться ко мне в дом. Ты не создан для грабежа. Ты, скажу тебе напрямик, – да тебе, наверное, и раньше это говорили, – ты трус.

– Знаете, – произнес мистер Ледбеттер, делая последнюю попытку объясниться, – это ведь тот самый вопрос…

Толстяк замахал на него рукой.

– Если ты занимаешься грабежом, то растрачиваешь свое образование впустую. Надо заниматься чем-то одним – либо подделкой, либо хищением. Я вот занимаюсь хищением. Да, хищением. Иначе откуда, по-твоему, у меня все это золото? А! Слышишь? Бьет полночь!.. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. В медленном бое часов есть что-то, что меня завораживает… Время, пространство – какие тайны они скрывают? Какие тайны… Однако нам пора выдвигаться. Вставай!

И, добродушно, но твердо подталкивая мистера Ледбеттера, он заставил его взвалить на спину несессер на веревке, перекинутой через голову, взвалить на плечи чемодан и, несмотря на протесты задыхавшегося пленника, взять в свободную руку кожаный саквояж. Нагруженный таким образом, мистер Ледбеттер начал с опаской одолевать ступеньки лестницы. Толстяк, подхватив пальто, шляпную картонку и револьвер, последовал за ним. По дороге он отпускал язвительные замечания насчет маломощности мистера Ледбеттера и помогал ему на поворотах.

– К черному ходу! – приказал он, и мистер Ледбеттер, шатаясь, потащился через оранжерею, оставляя в кильватере разбитые цветочные горшки.

– Не думай о черепках, – успокоил его толстяк. – Это к счастью. Будем ждать здесь до четверти первого. Можешь поставить вещи на пол. Ну!

Мистер Ледбеттер, едва дыша, рухнул на чемодан.

– Еще прошлой ночью, – выдавил он, судорожно ловя ртом воздух, – я спал в своей комнатушке и даже помыслить не мог…

– Не к чему посыпать голову пеплом, – сказал толстяк, разглядывая затвор револьвера, и принялся что-то напевать себе под нос. Мистер Ледбеттер хотел было заговорить, но не решился.

Вскоре раздался звонок, и мистера Ледбеттера отвели к черному ходу и велели открыть дверь. Вошел светловолосый мужчина в костюме яхтсмена. При виде мистера Ледбеттера он нервно вздрогнул и хлопнул рукой по заднему карману брюк. Тут он заметил толстяка.

– Бингем! – воскликнул он. – Кто это?

– Мое маленькое филантропическое развлечение – воришка, которого я пытаюсь перевоспитать. Только что застукал его под кроватью. С ним не будет хлопот. Трусливый осел. Он нам пригодится – понесет наши вещи.

Светловолосый поначалу воспринял присутствие мистера Ледбеттера с неодобрением, но толстяк его успокоил:

– Он заявился сюда один. Его не приняла бы к себе ни одна шайка на свете. Нет! Не вздумай опять болтать, бога ради!