Дверь в Зазеркалье. Книга 2

Ахилл защитил кандидатскую диссертацию в двадцать три года и стал сотрудником одного закрытого института, занимающегося специфическими проблемами механики. В основном здесь выполняли заказы военного ведомства. Прошло ещё пять лет, и молодой человек, не зная, что такое выходные дни и отпуск, был уже доктором физико-математических наук и заведующим отделом прикладных математических исследований. Его хорошо знали как в мире науки, так и технари-заказчики в качестве удивительно одарённого и бескомпромиссного человека, располагающего просто невероятными знаниями не только в области математики, но и в смежных науках, включая гуманитарные их приложения.

Ахилл был глубоко уверен в том, что математика в состоянии описать все явления окружающего мира, и не имело значения, являлся ли предмет его исследований боевым лазером, выведенным на космическую орбиту, или живым существом. Как-то шутки ради он попытался оценить возможность того, что природа в процессе эволюции создала геном человека случайным образом путём простого перебора вариантов. Но даже в предельно упрощённой постановке задачи вероятность такого события оказалось столь исчезающе малой, что была в состоянии заменить константу Бюффона.

Тогда он был настолько озадачен этим обстоятельством, что около года изучал всё, что касалось теорий происхождения жизни, включая религиозные трактаты, и неожиданно пришёл к выводу, что объяснить причину появление сознания невозможно без дополнительной гипотезы, предусматривающей наряду со случайным процессом эволюции некоторое целенаправленное внешнее вмешательство. Таким вмешательством могла быть только сила, располагающая безграничными, по сути, возможностями. То есть, это мог быть некто, кто подходил лишь под одно известное ему определение, под определение Бога – властелина вселенной. С той поры Ахилл, чем бы он ни занимался, какие бы задачи ни решал и где бы ни находился, мысленно непременно возвращались к своему неожиданному открытию.

3

Сегодня Анечка Бессонова пошла в первый класс. Ахилл с Аллой в толпе таких же, как и они, в основном тридцатилетних родителей с нежностью посмотрели, как их девочка с букетом цветов и новеньким ранцем скрылась за дверью школы, затем обсудили это событие в кафе за чашкой чая и разошлись в преддверии рабочего дня. Он к себе в институт, она в приватное турагентство, которое не так давно открыла на паях с родителями. На это семейное предприятие возлагались большие надежды и не без оснований, поскольку Алла прекрасно владела несколькими европейскими языками, была инициативна, а её родители всегда имели хорошие связи, столь необходимые для благополучного процветания фирмы.

Погружённый в мысли, связанные с решением очередной задачи, Бессонов поднялся на этаж и в приёмной обнаружил стоящую возле окна удивительно красивую молодую женщину. Залитая лучами солнечного света, она с лёгкой улыбкой смотрела на него, и Ахилл почувствовал, как стройное течение символов в его голове внезапно нарушилось, словно наткнулось на невидимую преграду.

– Ахилл Дмитриевич, – поздоровавшись, обратилась к нему Милочка, его секретарь, – это Елена Алексеевна Балахонцева, помните, вам звонили вчера из университета?

– Доброе утро, – ответил он, – конечно же, помню. Прошу вас, Елена Алексеевна, проходите в кабинет. Милочка, сделайте нам, пожалуйста, два кофе.

Бессонов солгал, он самым примитивным образом забыл о просьбе известного математика, декана механико-математического факультета, который накануне просил посмотреть диссертацию его докторанта с тем, чтобы выступить впоследствии оппонентом на защите, «разумеется, если вы, Ахилл Дмитриевич, сочтёте это возможным». Бессонов не любил процедуру защиты, как таковую, но отказать почтенному человеку было непросто, и он дал согласие, даже не предполагая, что этим докторантом может оказаться женщина. И не просто женщина, а какой-то просто немыслимый эталон женской красоты. Это изначально свидетельствовало о низком уровне работы, поскольку Бессонов не верил в то, что прагматический женский ум, а тем более женщины со столь необыкновенной внешностью, способен на ту иррациональную игру разума, которая приводит в итоге к установлению не выявленных ранее закономерностей в окружающем человека невероятно сложном мире. Правда, в настоящий момент он меньше всего думал о процессах, протекающих в природе, поскольку видел перед собой только лишь эту красивую женщину с улыбкой, затаившейся в глубине её серых глаз и уголках ярко накрашенных губ.

Она была чуть ниже его ростом и, сидя за столом в ожидании кофе, наблюдала за ним так спокойно и уверенно, словно они были знакомы по меньшей мере сотню лет. И под этим взглядом Бессонов чувствовал, как тает его мужское превосходство, как путаются мысли в голове и нарастает чувство лёгкой и совершенно непонятной растерянности. Он даже не мог заставить себя связно начать стандартный разговор, служащий началом любого знакомства. Она видимо почувствовала это и пришла ему на помощь: