Двери открываются

Она унеслась обратно за стойку, а Уля присела на краешек дивана, между кулером и огромным цветком в кадке. Окинула взглядом его раскидистые ветви и подумала, что он неплохо бы смотрелся в каком-нибудь доисторическом пейзаже.

Циферблаты над пустой стойкой – ну и переполох Уля устроила, всех сорвала с рабочих мест! – показывали местное время и время в еще нескольких часовых поясах. Но в этом не было никакой необходимости: прямо здесь одновременно сосредоточилось все время на свете. Уля видела его сама.

С ее места все теперь казалось слишком четким, слишком реальным – как когда телевидение перевели на цифровое вещание и дешевые вещи стали выглядеть дешевыми, а не винтажными. Фильмы теперь казались менее фантастичными и далекими, ужасы – менее страшными. Как с видеокассетами: записанные на них страшилки с обрезанными узкоформатными краями и дефектами пленки казались древними артефактами. Чем четче ты видишь монстра, тем он более понятен. Тем лучше ты можешь его объяснить.

Уля сомневалась, что о маяках, помехах и щупальцах ей расскажут на каком-нибудь семинаре по Кройке и Шитью (оба, конечно, с большой буквы). Впрочем…

– Возьмите! – Девушка вернулась с упаковкой новеньких телесных колготок. К счастью, плотных и вполне по размеру.

Уля смущенно их приняла.

– Спасибо.

– Да ничего, главное, с блузкой разобраться… и с лифтом, – девушка обернулась на закрытые створки, а потом куда-то за стойку. – Яша, ну где ты там?

Лифт молчал во всем своем бесшумном офисном великолепии. И наверняка он уже поймал кого-нибудь наверху. В животе Ули что-то перевернулось. Она представила, как случайный бедолага с шестого этажа забегает в кабину, уткнувшись в телефон, а через несколько минут осознаёт, что двери должны бы уже открыться.

Девушка с ресепшена снова появилась в поле зрения Ули, хотя перед глазами у нее все расплывалось. Все, кроме бейджика с именем.

Яна. Яна и Яша, надо же. Уля не могла толком вздохнуть, но все равно подавилась смешком.

Яна захлопотала:

– Я возьму вашу, кружку, а? Воды налью? Вы дышите только!

Уля выпустила кружку из рук и только потом поняла, что наделала. Чертова помеха! Она все еще там? Как она поведет себя здесь, вне лифта, на свободе?

Уля подскочила, готовая в любой момент увидеть под потолком появляющиеся прямо из воздуха зеленоватые маяки. Яна испуганно отпрянула, когда Уля выхватила кружку из ее руки и извинилась.

– Я… – Уля тяжело задышала. – Ее лучше… не трогать…

Яна успокаивающе замахала руками.

– Ничего, вы сидите, у нас были тут где-то пластиковые стаканчики!

Явно не в кулере, Уля заглянула в него чуть раньше. Может, в кофейном аппарате?

Уля плюхнулась обратно на диван и поспешно повернула кружку той стороной, где от края расползалась трещина. Вот только трещины не было. Помехи были – голубые и розовато-малиновые, с неясными краями и разводами. И что-то черное, сочащееся под ними, то ли чернила, то ли…

Но все – нарисованное на белом керамическом боку. Словно так всегда и было.

Уля провела по рисунку пальцем. Поверхность гладкая, только небольшой скол там, где он и был раньше. Ха.

– Интересная штука! – Над Улей нависла Яна с крошечным пластиковым стаканчиком, по стенкам которого бежали наперегонки капли воды. – На ярмарке в парке брали? Видела там наподобие. Все хочу тоже взять, да жаба душит… Ой, что это я.

Яна спохватилась и протянула Уле стаканчик. Та с благодарностью его приняла и сделала небольшой глоток. Пить ей все еще хотелось. Вот только не воды.

– А, и рубашки не оказалось, но возьмите вот кофту, вернете потом. Если смена не Яшина будет, передадим, записочку только черканите.

Яна положила огромную серую толстовку с капюшоном на диванчик рядом с Улей. Та хотела отказаться, у нее в офисе тоже лежала кофта. Но ведь ей в самом деле было прохладно. Она помахала Яше, веснушчатому и какому-то угловатому, и влезла в толстовку. Колготки потом переоденет, когда доберется до туалета. Неплохо было бы еще и обувь сменить… Есть у нее что-то в офисе? Вроде бы старые кроссовки?

Уля еще раз посмотрела на кружку, набрала в грудь побольше воздуха, поднялась и подошла к кофемашине.

Та не работала. Об этом сообщала приклеенная к черному корпусу бумажка с наспех накарябанным на ней «Я сломалась». И грустным смайликом.

– Буквально несколько минут назад отказала, – протянула Яна со своего места, а потом отвлеклась на телефонный звонок.

Конечно. Как же иначе.

* * *

Это был странный период ее жизни. Странный относительно чего, спросите вы. Что ж. Относительно всех остальных периодов – и прошлых, и будущих. Хотя бы потому, что этот период сам был размером с целую жизнь. Жизнь, о которой она не просила. Случайная жизнь. Жизнь, из которой пришлось возвращаться в эту, где не было бесконечности лифта, вечной жажды кофе, странных случайных попутчиков и нависшей над ней Вселенной.

Уля еще раз прокрутила это в голове и рассмеялась.