Дверинда

Удивило Ксению и другое - почему это она вдруг видит в темноте все эти мелочи - и ресницы, и звездочки. Но оказалось, что темноту рассеивает свет фонаря, а фонарь держит в зубах большой серый пес, бегущий бесшумно рядом с конем.

Конь и пес перешли с рыси на шаг и остановились перед холмом, там, где кончалась тропинка.

- Расступись, зеленый холм! - нараспев сказал спящий всадник. Впусти принца молодого, и собаку, и коня!

С тихим шорохом раздвинулись ветки шиповника, разошлась трава, и перед всадником открылась круглая дыра, а из ее глубины донеслась музыка. Тронув поводья, он решительно въехал в черную пещеру, и ветки сомкнулись за его спиной.

- А ни фига ж себе! - прокомментировал боцман, и она поняла, что ее спутник не испуган, как она, даже не то чтоб изумлен, а озадачен. - Как это у них так получается? Раз - и дыра! Дай-ка я попробую...

- Стой! - взвизгнула Ксения. - Не смей!

- Помолчала бы, дура, - дружелюбно ответил на это боцман. - Надо же как-то нам туда попасть...

- Зачем?

- Да ты не понимаешь, что ли? Там же они... ну, эти! Там у них посиделки!

- Феи? - недоверчиво спросила Ксения.

- Может, и феи, откуда я знаю? Надо посмотреть.

- Ты как знаешь, а я не пойду, - решила Ксения. - Она меня опять выпихнет.

- Это ж как нужно было разозлить фею, чтобы она стала толкаться и пихаться! - прокомментировал боцман Гангрена. - Ну, я пойду. Но тебе-то все равно рано или поздно придется с ней встретиться. Тебе ж сына выручать нужно!

- Нужно, - согласилась Ксения. - А если ее здесь нет?

И тут оба опять услышали стук копыт.

На этот раз появился рыжеволосый всадник в зеленом, вплоть до звездочек шпор. Его глаза тоже были закрыты. Фонарь нес рыжий пес с висячими ушами, кудрявый почище своего хозяина. Конь тоже был рыжим, с белой звездой во лбу и зелеными камнями в оголовье.

- Расступись, зеленый холм! - почти пропел всадник. - Впусти принца молодого, и собаку, и коня!

Ветки шиповника послушно разошлись, нарисовалась черная дыра, зазвучала далекая музыка. Боцман внезапно рванулся вперед и кувырком кинулся вслед за спящим всадником в дыру. Ксения вскрикнула. Ветви сомкнулись.

- Боцман! Боцман Гангрена! - отчаянным шепотом позвала Ксения, уже не надеясь на ответ.

- Епическая сила! - раздалось в кустах. - Ну ни фига ж себе! Раскудрить ее в черешню!

Негромко бормоча, боцман выдирался из кустов и выдрался-таки на свободу.

- Не пускают, гадюки! - пожаловался он. - Весь обцарапался! Как с котами воевал!

И боцман, сам похожий на огромного кота, лизнул руку и стал затирать слюной царапины на физиономии.

- Ты дешево отделался, - сердито сказала Ксения.

- Лбом в каменюку влетел - дешево, по-твоему? - буркнул боцман. Земля сошлась прямо перед носом! Нет, раз они от нас так прячутся, значит, твой малый там. Надо пробиваться в холм! Ну-ка...

Боцман встал перед холмом и приосанился.

- Расступись, зеленый холм! - гаркнул он. - Впусти принца молодого!

Холм и не думал расступаться.

И тут в третий раз застучали копыта.

На поляне появился третий всадник - темноволосый, на вороном коне, в белом наряде. Черный пес тащил в зубах золоченый фонарь.

Боцмана осенила идея - он вдруг схватил Ксению за руку и подтащил ее поближе к тому месту, где отворялся вход в холм.

- Расступись, зеленый холм! - велел всадник. - Впусти принца молодого, и собаку, и коня!

- И меня! - негромко добавил боцман Гангрена.

Холм впустил всадника с псом, но затворяться не спешил. И боцман силком втащил Ксению в черный коридор. Всадник рысцой уехал куда - то вдаль, пес убежал вместе с ним, земля за спиной у боцмана Гангрены и Ксении сомкнулась, и они оказались в полнейшей темноте.

Издали доносилась чудная музыка. Такую музыку Ксения слышала только раз в жизни, совсем маленькой. И безумно хотелось танцевать, плавая в этой музыке. Но сейчас ни Ксении, ни боцману было не до танцев. Они нашарили стену коридора и, спотыкаясь, брели вдоль нее, причем боцман комментировал и дырку в холме, и спящих всадников - и темень. Слушать его было занимательно, он ни разу не повторился, но по части эмоций монолог вышел однообразный.

Если бы не Мишка, Ксения вовеки бы не полезла в дырку. И только мысль о ребенке не давала ей скиснуть в этом кромешном мраке. Возможно, Мишка был уже там, где музыка.

Они уткнулись в ткань, свисавшую крупными трубчатыми складками у них на пути. Пошарив, боцман нашел край и раздвинул полотнища. Тут оказалось, что это - ослепительная цветастая парча, а за этим драгоценным занавесом сводчатый зал. Музыка стала слышнее.

Зал освещался факелами, вставленными в причудливые подставки. Между ними бродило несколько оседланных лошадей. Псы разлеглись у камина. А сразу напротив выхода из подземного коридора было несколько ступенек, ведущих к другому занавесу, такому же нарядному.

- Ну, пошли, что ли? - сказал внезапно присмиревший боцман. Величина и высокий потолок зала как-то не вязались со скромным холмиком на поляне. А ведь коридор не петлял, шел прямо, и никакого уклона в нем тоже не было.