Двести третий день зимы

Оказывается, дежурный оставил их в комнате, служившей предбанником перед другим помещением. Туда вела железная дверь, почти белая от изморози. Холод, исходящий от нее, заполнял пространство и расползался – по лестнице вверх, по коридору к кабинетам и комнатушке дежурного. А может, и дальше. На улицу, через двор – к жилым домам. Кто знает, вдруг постоянная зима началась именно здесь?

– Это морозильная камера, – то ли спросила, то ли обозначила Нюта.

Пальцы в ботинках сами собой поджались. Тая кивнула, потерла бровь. Кровь запеклась корочкой, но сукровица еще подтекала.

– Не надо, – попросила Нюта. – Заразу занесешь.

Тая хмыкнула:

– Мне мама в детстве говорила, что зараза к заразе не липнет.

Молчать было невыносимо, и Нюта ухватилась за первый вопрос, пришедший на ум.

– Груня сказала, что ты ее падчерица.

– Ну да.

– Значит, твоя мама… – начала Нюта и запнулась.

– Мама моя заразой не была, ага, – Тая подышала на пальцы правой руки и снова спрятала ее под левую мышку. – В очередной отцовской поездочке подхватила какую-то дрянь. Мне восемь было тогда.

– Жесть, – только и нашлась Нюта.

Тая покачала головой.

– Я сейчас думаю, что это даже к лучшему. Она всю эту дичь не пережила бы просто. Вышла бы в окно от омерзения. И отца не простила бы ни за что…

– Не простила бы?

Тая дернула плечом, мол, неважно, и спросила:

– У тебя резинки нет? Мою отобрали.

Волосы Нюта еще на работе собрала в хвост, чтобы не лезли в глаза, пока будет копаться в земле. Тонкое резиновое колечко запуталось, и Нюта рванула, оставив на нем целый клок волос. Принялась было снимать их, но Тая забрала резинку и ловко соорудила пучок на макушке. Без шторки волос синяк и ссадины на лице стали явными. Смотреть на них было больно, но Нюта старалась не отводить глаза. Тая улыбнулась, кривя губы.

– Груня их разнесет.

Нюта вспомнила электрическое поле, которое сгущалось и искрило вокруг Груни, стоило той чуть сдвинуть брови, и кивнула. Осталось лишь дождаться ее возвращения. И не схлопотать обморожение.

Кажется, они обе задремали. Нюта отметила только, что время уплотнилось, а Таино тело рядом размягчилось и отяжелело. Оно навалилось сбоку, и от этого стало теплее, еще медленнее моргалось и еще глубже дышалось, хотя воздух был все такой же холодный и чужой, будто не приспособленный для дыхания.

– На выход, – вдруг раздалось одновременно с лязганьем двери.

Нюта дернулась вперед, почти упала с лавки и принялась тереть глаза – они слиплись от дремоты. Пока она пыталась понять, где вообще оказалась, Тая уже вскочила на ноги и застыла перед дежурным, который зябко топтался на пороге.

– Телефон верни! – потребовала она. – И куртку! И шапку! Все вещи верни, короче. Быстро!

Дежурный насупился. Маленькие глазки еще уменьшились от собравшихся вокруг них складок сероватой кожи.

– А чего? Мне велено к Костюку вас доставить, пускай начальство решает, чего там кого…

– Ну веди. – Тая презрительно скривила губы. – Смысл тут с тобой трепаться, если ты не решаешь ничего. Только по коридорам водишь. Для этого тебя мама рожала, как считаешь?

Дежурный не ответил, но дверь за ними запирал со скрежетом, в котором легко угадывалось все, что он думает о языкастой пигалице и недостатке синяков на ее наглом лице. Впрочем, Тае, кажется, было на него плевать. Она шла по коридору показательно не спеша. Поглядывала на Нюту – один глаз чуть заплыл, другой смотрел зло и весело.

– Не кисни, – шепнула она. – Сейчас Груня им устроит веселье.

Веселиться Нюте совершенно не хотелось. А вот поесть чего-то горячего и оказаться в своей постели – да. Но она послушно поднялась по лестнице, проследовала за дежурным к кабинету Костюка и зашла в просторную комнату, достаточно теплую, чтобы возникло желание расстегнуть куртку.

Груня стояла у окна и смотрела во двор. Будто почувствовав Нютин порыв, она обернулась, сверкнула глазами и коротко качнула головой. «Балаклава!» – ахнула мысленно Нюта и застегнула молнию под горло. Но Груня от нее уже отвлеклась, она стремительно пересекла кабинет и оказалась перед Таей. На секунду Нюте почудилось, что они сейчас обнимутся. Но Груня только взяла Таю за подбородок и повернула к свету.

– В протоколе написано, что ты пыталась сорвать допрос, запнулась и упала. Это правда? – спросила она.

– Чистая, – согласилась Тая, рассматривая потолок кабинета.

– У вас очень неловкая падчерица, – подал голос мужчина, сидящий за столом, и Нюта наконец его заметила. – Ей бы развитием координации заняться, а не всякими глупостями.

Он сливался с белой стеной: бесцветные волосы, светлые ресницы и брови, пустой взгляд водянистых глаз и белая форма холодовика с капитанскими снежинками на погонах.

– Аня, запиши, чтобы не забыть. Найдем для Таисии тренера.